Игра Саула
Шрифт:
– Так я и не говорю ничего.
– И не надо. Ты даже рта не раскрыл, но я по взгляду понял: у тебя в душе проснулся маленький раввинчик, что пузырится цитатами из Талмуда о грехе содомии. Ты никогда не избавишься от иудейского ханжества, и Мире, народ которой придумал «Камасутру», следовало подумать об этом еще до замужества. – Дар присел на краешек кресла. – Как она, кстати?
Саул молча опустился в кресло напротив.
– Я же говорю, что она вышла за тебя, не подумав, – заключил Дар. – Такому в колледжах не учат. Ты который заканчивал? Гарвард?
– Вот ты сволочь. Сам знаешь, что я учился в Чикагском университете. И да, этому в колледжах не учат. Я бунтовал. Тогда девизом молодежи было: «Секс, рок-н-ролл и наркотики». Родители только раз меня навестили: даже в общагу не заглянули. Увидели башню Митчелла в кампусе и бежали, точно от дьявола, потому что башня напоминала английский кафедральный собор.
– Ты сирота, как и все мы, – произнес Дар, жестом указав на Антонио. Юноша вышел к ним в слаксах и футболке с принтом «Ниндзяго бойз». – Иначе как, думаешь, он попал к нам?
Антонио налил Саулу кофе, а Дару подал сангрию с долькой апельсина. Потом улыбнулся им обоим и вернулся в дом.
– А ты? – спросил Саул. – От чего ты бежишь? Маленький друзский мальчик, который все детство в горах Шуф не расставался с ружьем?
– Ты прав, – ответил Дар. – Я учился в школе Камаля Джумблата и вступил в Ливанское народное движение. Я знал, как минировать машины и вырывать людям ногти уже в том возрасте, когда американские дети еще только учатся писать слово «кошка». Организация освобождения палестины стала моим учителем. А еще марониты – когда поймали меня разок. Они меня такому научили, что до самой смерти не забуду, – сказал Дар, кладя «беретту» на колено. – Оглядись, Саул, – окинул он широким жестом виллу и море, – мы далеко от гор Ливан и Шуф. Зачем ты пришел?
– Нужно переговорить с глазу на глаз.
– Ну так говори, – пожал плечами Дар.
Саул покачал головой.
– Хочу убедиться, что меня не слышат и не записывают.
– Какие у тебя грязные мысли, Саул.
– Да ну? Ты сам назвал мня ханжой. Так где мы уединимся?
– У ханжей мысли самые грязные. Идем.
Не забыв «беретту», Дар позвал Гектора – качка с автоматом – и прошествовал в дом. Прихватил там футболку и спортивные шорты, оделся по пути во двор и вместе с Саулом сел в красную «ауди». Гектор, не расставаясь с автоматом, последовал за ними на «рейндж-ровере».
Они поехали извилистой дорогой через сердце Ибицы, меж зеленых после зимних дождей холмов. В боковое зеркало Саул видел идущий следом внедорожник Гектора.
– Я знал, что рано или поздно ЦРУ кого-нибудь пришлет, – признался Дар. – Моя ссылка не могла длиться вечно.
– Равалпинди [14] , – произнес Саул. – Ты должен был обеспечить прикрытие. В тебе разочаровались.
Дорога сделала резкий поворот, и Саул заметил знак с надписью: «Пуэрто-де-Сан-Мигель, 10 км».
14
Бывшая столица Пакистана.
– Так бывает, когда имеешь дело с ордами людей и хаосом вроде революции, – напомнил Дар. – Случаются ошибки. Тебе ли не знать.
Как удар под дых. Тегеран, 1979-й. Четыре тела лежат аккуратным рядом на полу явки на проспекте Саиди, близ парка Меллат. У всех связаны руки за спиной; у всех дырка от пули в затылке. Санджар Хоотан, Талат Басари, Милад Расгари, Ферхат Афшар. Все – дело рук бывшего информатора и друга, Маджида Джавади.
Они проехали мимо придорожного памятника: кресты и цветы жертвам автокатастрофы. Такие в Испании встречались сплошь и рядом.
Саул перевел взгляд на Дара.
– Что ж, надеюсь, в этот раз все будет иначе.
Дар свернул на боковую дорожку и поехал мимо пика скалы. Даже отсюда было заметно море. Они миновали отель и остановились у знака: «Кова-де-Кан-Марка».
Ко входу в пещеру вела вырезанная в склоне горы лестница за ограждением. Внизу, в самой пещере посетителей ждала чудесная бухточка с песчаным пляжем и аквамариновой водой.
– Не бойся, спускаться не станем, – успокоил Саула Дар, указав на ступеньки. Покинув машину, они поднялись по каменистой тропке на вершину скалы.
Саул огляделся: вокруг не было ровным счетом никого, кроме Гектора, да и тот остался в машине, в сотне метров. Кругом было море, небо, под ногами – пещера. Шумел ветер. Безопаснее места для тайного разговора было не сыскать.
Саул и Дар переглянулись.
– Это операция повышенной секретности и важности, – сообщил Саул. – Цель – Ирак и Иран. Кодовое название «Железный гром». Руковожу операцией я, в отрыве от Лэнгли. О ней знают очень и очень немногие.
– Сукин ты сын, – ответил Дар. – У вас «крот» завелся.
Поразительно, как быстро он обо всем догадался. Впрочем, люди частенько забывали об этой черте Дара Адала: пользуясь его беспощадностью и эффективностью, никто не принимал в расчет, какой он сообразительный.
– Только без убийств, Дар. Нам нужна инфа, не трупы.
– А ты все тот же чистоплюй.
– Что, – улыбнулся Саул, – не соответствую стандартам военного ремесла по Камалю Джумблату?
– Сам знаешь, он взял меня к себе после того, как «Ливанская фаланга» изнасиловала и убила мою мать. Отец к тому времени уже несколько лет был мертв, погиб во время взрыва. – Дар грустно ухмыльнулся. – Сам старина Камаль. Он и его сын Валид. Я был одним из тех сирот, которых они воспитали. – Дар полюбовался игрой солнечных бликов на волнах. – Насчет моего образования ты, Саул, заблуждаешься: я успел проучиться год в Американском университете Бейрута, когда разразилась гражданская война и Камаль призвал меня на борьбу. Это было в семьдесят пятом. А ты где был тогда?
– В Африке, в Бурунди.
– Еще одна дырень.
– Там я встретил Миру.
Провинция Кирундо, Саул и Мира, оба работали с беженцами. Удивительное было время, даже несмотря на ночные перестрелки: в ночь, когда Саул первый раз остался наедине с Мирой у нее в палатке, он наконец ощутил себя по-настоящему живым. Она была из Индии, он – еврей из Индианы, существа с двух совершенно разных планет. И все же Мира…
Дар кивнул.
– Старина Камаль. Он перенял идеи коммунистов, цитировал Маркса, Ленина, Троцкого.