Игра
Шрифт:
Катарина вскрикнула. Падая, она видела его со сломанной шеей, с бледным безжизненным лицом, висящим в петле палача.
Глава двадцать девятая
Ричмонд
— Ваше величество, сэр Джон Хоук захватил Лэма О'Нила. Этим утром один из ваших кораблей пришвартовался в Лондоне с главными действующими лицами на борту, — сообщил лорд Сесил новость королеве.
— Неужели, Уильям?
Сесил помахал небольшим свитком.
— Это сообщение от самого сэра Джона. Как только он поместит О'Нила в Тауэр,
Голова Елизаветы шла кругом. В глубине души она надеялась, что никому, даже сэру Джону, не удастся захватить ловкого ирландского проныру. Но это случилось. О'Нил был пойман и будет посажен в Тауэр — самое подходящее место для изменника. Она должна была прийти в восторг. Да, она была довольна.
И все же… Ее сердце ускоренно забилось от другого чувства, которого она не могла определить.
— Да, это хорошая новость, — наконец произнесла она.
— Я полагаю, что теперь мы должны основательно обдумать, что делать дальше, — вполголоса сказал лорд Сесил.
Елизавета с благодарностью посмотрела на него. Она уже видела О'Нила висящим на перекладине. Почему-то ей это не нравилось, но поскольку этот человек был предателем интересов короны, он просто должен получить то, что заслуживал. Это будет уроком для других. Но почему-то эта мысль ее очень расстроила.
— Что вы думаете по этому поводу, Уильям?
— Я думаю, что О'Нил и вправду Владыка Морей. Все эти годы он оказывал нам неоценимые услуги. Я полагаю, что надо обдумать все тонкости ирландского вопроса и решить, будет ли казнь пирата лучшим выходом.
Елизавета почувствовала облегчение, несмотря на то, что знала, как ей следует поступить со своим золотым пиратом.
— Фитцморис так упрятался, что Перро даже не знает, где он, — заметила она.
— Да, а пират так хорошо его обеспечил, что до весны он не вылезет из своей берлоги.
Елизавета пришла в ярость.
— Его просто необходимо поймать этой весной! Мы не в состоянии терпеть еще год войны с этим мерзавцем! Я больше не желаю тратить ни фартинга на проклятого ирландца! — Если бы только она была вольна отказаться от этой жалкой, не представляющей никакой ценности земли варваров и папистов. Но она не могла поступиться интересами Англии.
— Фитцморис дьявольски умен. Если будет заключен этот новый договор с Испанией, мы должны ясно дать понять, что больше не потерпим их вмешательства в Ирландии.
— Или Шотландии, — злобно добавила королева, думая о Марии и всех заговорах, которые зрели вокруг нее.
— Да. Но подумайте о перспективах, ваше величество. О'Нил в тюрьме. Без испанской поддержки Фитц-морису придется туго.
— Надо надеяться, что так, — пробормотала Елизавета. Глядя ей прямо в глаза, Сесил произнес совершенно неожиданную фразу:
— С Фитджеральдом никогда не было бы столько хлопот, как с его сумасшедшим кузеном.
Елизавета вдруг поняла, что ее канцлер абсолютно прав. Фитцджеральд никогда не был подобен надоедливому комару, который вечно пищит у самого уха и готов укусить при первом удобном случае и которого все время приходится отгонять. Все, что он хотел, — это управлять Десмондом так, как он считал нужным.
Как она теперь сожалела о том дне, когда согласилась с решением
Теперь Елизавета досадовала, что так обошлась с графом Десмондом.
Здесь не было ни окон, ни огня. Камера была совершенно темной, пропитанной затхлым запахом, оставшимся от множества тех, кто до него был заживо погребен здесь. Стены были такими толстыми, что он как ни старался, не мог уловить ни малейшего звука. Наконец он оставил эти попытки. Он находился в подземной темнице, помещавшейся несколькими этажами ниже уровня земли, и не мог слышать никого и ничего.
Неужели он найдет здесь свой конец? Какая ирония судьбы, что в тупике он оказался из-за женщины. Его, сына Шона О'Нила, довела до этого женщина. Женщина, которую он когда-то любил.
Вспомнив о ней, он почувствовал болезненный укол в сердце и потер себе грудь. Он закрыл глаза. Нет, это была не любовь. Это была только страсть, не знавшая удержу. Он принял за любовь свое неутолимое желание обладать ею, но это никогда не было и не могло быть любовью.
Лэм постарался привести свои мысли в порядок. Он не должен думать о Катарине, в этом не было совершенно никакого толку. Ради нее он затеял опасную игру, совершенно не представляя себе, что она за женщина. Нет, с этим покончено, и он должен думать только о своем будущем, о том, как избежать петли палача.
В том, что он найдет способ остаться в живых, Лэм не сомневался. Он еще не сделал своего последнего хода. Это была очень сильная позиция, которую он предвидел, когда решил вступить в игру, и ценность ее только возрастала с каждым лишним днем жизни Фитцмориса. Но Лэм не мог играть в одиночку. Ему требовался партнер, ему нужна была королева.
А это только вопрос времени — наверняка Бет пошлет за ним, чтобы устроить ему взбучку. Лэм отлично знал женщин и готов был вверить свою жизнь этому знанию женского характера. Елизавета хорошо к нему относилась и теперь, конечно, очень разозлена его изменой. Он должен набраться терпения, чтобы пережить те дни или даже недели, которые она заставит его провести в этой дьявольской дыре в ожидании ее благоволения. А уж тогда он, подобно сирене, пустит в ход все свои чары, чтобы обольстить ее. Он будет пленять ее с тем же упорством, с каким когда-то соблазнял Катарину.
Лэм поднялся на ноги и принялся расхаживать по камере, обдумывая, как лучше устроить свое освобождение. Но ставки в игре изменились. На кону была только его собственная свобода, чтобы снова стать Владыкой Морей и вернуться к той жизни, которая его больше всего интересовала.
Не так давно ставкой были брак с Катариной и их возвращение в Ирландию. Будущее рисовалось ясным и безоблачным. Сейчас все стало другим. Сейчас он боролся лишь за свою жалкую свободу и не менее жалкую жизнь.
Катарина прибыла в Лондон вместе с Макгрегором и Ги, совершенно измученная сумасшедшей гонкой. Онауехала с острова сразу же, как только узнала, что Лэм попал в плен и его жизни грозит опасность.