Игрушка для драконов
Шрифт:
Я даже придумала алиби: мол, пыталась приготовить приворотное зелье. Даже если Рикард засомневается в правдивости жены, я просто скажу: "Да, я не мастер любовных снадобий. Но так хотела, чтобы ты больше любил меня. Именно ты, не Кеннет". Это, во-первых, польстит ему, а во-вторых, какими бы ни были достоинства Рикарда, аналитический ум не входил в их число. И проницательность тоже.
Таким образом, я внушу ему мысль, что в моих глазах он гораздо более привлекателен, чем Кеннет. Раздутое самолюбие не позволит мужу поделиться новостью с братом. И подозрительный кузен не станет совать нос в мои дела. Пока не будет слишком поздно что-то менять.
Я прислушалась. Но за дверью никто не копошился, не было крадущихся шагов, хотя я уже была готова услышать голос, нашёптывающий заклинание, способное за пару минут разрушить наложенные на замок чары.
Оглядевшись и пару раз чихнув от скопившейся пыли, я прошла к сундуку, где хранился кухонный хлам и выудила из него бумагу. Прочную и тонкую. Самое то, что нужно для создания отпечатка.
Поставив масляную лампу на стол у маленького окна и наскоро вытерев пыль, я застыла с рулоном в руке. Вот и всё: осталось только воплотить ощущения, хранящиеся в памяти, в реальные картинки.
А что если не выйдет? Я с содроганием подумала, что придётся снова и снова отдавать себя на радость кузенам, пока Дар не заработает в полную силу. На это могут уйти месяцы. Драгоценное время, в течение которого может произойти всё, что угодно.
Например, незапланированная беременность. Я принимала снадобье, убивающее семя, но кто знает, на что способны кузены. Если однажды они решат, что мне пора зачать, то добьются своего. Какое-то время я смогу тайком принимать прежнее питьё, но Рикард имеет все основания требовать исполнения долга. Драконы всегда добиваются своего, такими они рождаются, и противиться настойчивости Огнедышащих способен не каждый.
Рулон превратился в чистый лист, раскатанный на стол, и ожидающий воздействия. Несмотря на страхи и сомнения, я тут же почувствовала в кончиках пальцев приятное жжение и позволила рукам сделать всё, что нужно. Закрыв глаза, я стояла, пока не перестало печь простёртые над бумагой ладони.
Мой Дар походил на норовистую лошадь, то и дело стремящуюся сбросить неопытного наездника и ускакать прочь. Меня то трясло, будто в лихорадке, то в голову лезли посторонние мысли, мешающие сосредоточиться на образах и чувствах которые я испытывала у подножия скалы Атума. Были минуты, когда душой овладевал страх: а если и впрямь получится хороший отпечаток, что со мной будет? Министерство Безопасности вряд ли выпустит из паутины даже случайно попавшую туда бабочку…
Под конец сеанса я уже настолько ослабла, что чувствовала себя истощённой. Всё, что мне было надо — выспаться.
Осознав, что больше ничего не ощущаю, я вздохнула и досчитав до пяти, медленно открыла глаза. Стараясь не опустить взгляд на бумагу, я на ощупь скатала рулон. Отпечаток был готов, об этом говорила нагретая, словно на полуденном солнце бумага.
Изначально я хотела унести его в спальню и спрятать там, под самым носом Рикарда, чтобы с утра, не торопясь, будучи в уединении, рассмотреть и оценить качество полученных отпечатков. Муж, я была в этом уверенна, не придёт ночевать на супружеское ложе.
На обратном пути я никого не повстречала. Мне даже показалась подозрительной та лёгкость, с которой я достигла своей цели. Может, Рикард приставил кого-то за мной шпионить? Я бы не удивилась. Впрочем, уже готовясь ко сну и тщательно поразмыслив, я пришла к выводу, что он не ждёт сопротивления от молодого, неопытного Мага, не обладающего сколько-нибудь весомым Даром. А после случившегося и вовсе считает сообщницей.
Даже если я ошибаюсь, и слежка ведётся, то рулон в моих руках вряд ли вызовет беспокойство. Магов, создающих отпечатки, можно пересчитать по пальцам. И я среди них не числюсь. Подобный Дар не открывается в моём возрасте, он должен проявиться ещё в детстве. Значит, с точки зрения Рикарда я абсолютно безвредна. А рулонная бумага сойдёт в качестве упаковки для косметики. Вполне себе хороший предлог.
Мысли о сделанном магическом отпечатке не давали уснуть. И хотя я всегда считала, что уж с силой воли-то у меня всё в порядке, но дотерпеть до рассвета не смогла. Заснуть мне так и не удалось, а ворочаться с боку на бок надоело.
Я извлекла из кучи белья, сваленного в квадратную корзину для стирки, рулон и развернула так, чтобы неровный свет лампы падал прямо на него. Моё сердце забилось чаще.
Отпечатков было восемь. Больше, чем нужно. И сами картинки качественнее, чем я могла надеяться. Смотря на них, я испытывала смешанные чувства: гордости за себя и гадливости. Покажи мне их кто-либо пару месяцев назад, ни за что не поверила бы, что это я, зажатая между братьями, стоящая на коленях и свободно позволяющая себя ласкать. А тут я уже распластанная на скамейке в экипаже, с румянцем на щеках, который заметен даже на чёрно-бёлых рисунках.
Стыд обжёг щёки. Я хотела было уничтожить рулон с картинками, бросить в печь, чтобы от свидетельства моего позора остался лишь пепел. Показать отпечаток чужим, тем более тому, кто настроен враждебно, казалось мне невозможным.
Но что тогда делать? Оставить всё как есть? Будет и ещё хуже.
Я вздохнула и прошла в ванную комнату по соседству. Умывшись такой холодной водой, что свело пальцы, я приняла решение. Возможно, больше настолько чёткого отпечатка у меня не выйдет.
И всё же, прежде чем отправить по пневматической почте рулон матери, я ещё раз задумалась. Нет, это, безусловно, её шокирует и ударит ножом в сердце, я приложила записку, умоляя ничего не предпринимать самостоятельно. И тем более не говорить отцу. Она передаст моё прошение о сделке Серебряному, в этом сомнений не было. И сделает то, что не смогу я: рулон доставят адресату уже к утру.
Отправив капсулу с отпечатками, я почувствовала накатившую усталость и безразличие. Рикард теперь виделся мне заигравшимся мальчишкой, который воспринимает оргии как невинную забаву. Чувство опасности только подстёгивает таких. В отличие от кузена, муж совсем не верит в возможность разоблачения и наказания.
Проваливаясь в сон, я подумала, что мне не жалко братьев. Кого они воспитают из сыновей? Таких же монстров как и сами?
Эта мысль билась в сознании, принеся кошмары, в которых я убегала от неведомой опасности по пустым коридорам, похожим друг на друга, как близнецы. В конце одного из них стояло овальное зеркало, я посмотрела в отражение и увидела, что начинаю меняться. Тело распухает, появляется живот, как у беременной. В серебряном стекле время словно ускорялось. Отражение становилось старше и уродливее. Не только внешне, глаза приобрели хищный блеск, линия рта презрительно кривилась.
Монстр, от которого я убегала, догнал меня. Это была я сама. И прозвучал гудок.
Проснувшись с криком, я не сразу поняла, где нахожусь. За окном цвела ароматами акации летняя ночь, меня бил лёгкий озноб. Гудок из сна оказался сигналом, возвещающим о том, что ответная капсула поступила в приёмник.
Бросив беглый взгляд на часы, показывающие без четверти час, я поспешила прочитать ответ мамы. В том, что это она прислала капсулу, я не сомневалась. С отправки послания прошло не более двух часов. Признаться, я даже ожидала, что ответ придёт раньше.