Игры Немезиды
Шрифт:
— Приятно вам отдохнуть, — сказал таможенник, пропуская Алекса в покинутый им когда–то мир.
В зале ожидания его встречала кузина Минь. Она была десятью годами моложе Алекса — уже избавлялась от последних признаков юности, сменяя их на приятную полноту средних лет, но улыбнулась знакомой девчачьей улыбкой.
— Привет–привет, приятель, — сказала она, с чуть наигранной маринерской растяжкой. — Что привело тебя в наши края?
— Скорее сантименты, чем здравый смысл, — ответил Алекс, распахнув объятия. Они коротко обнялись.
— Багаж у тебя есть?
— Путешествую налегке.
— Вот и хорошо. Я оставила
— Не много ли чести? — поднял бровь Алекс.
— Они теперь дешевле обходятся. Ребята вернутся из Нижнего универа часа через четыре. Чем собираешься заняться в то время, пока они до тебя не добрались?
— У меня есть всего пара дел. Я мечтал повидать наших — и съесть миску Хасановой лапши.
Смущение мелькнуло на лице Минь и тут же пропало.
— На южной стене отличная лагманная. От чесночного соуса глаза на лоб лезут. Но вот Хасан четыре года назад собрал вещички.
— А… ну, ничего. Хасан не то чтобы особенно хорошо кормил.
— Точно.
— Просто он — это он, вот в чем: дело.
Карт оказался обычной электрической тележкой, пошире и покрепче, чем те, что использовали на станциях. Колеса были изготовлены из прозрачного полимера и не оставляли следов на полах. Алекс забрался на пассажирское место, Минь села за управление. Они говорили о домашних мелочах: кто женился, кто развелся, кто переехал и куда. Удивительно, как много братьев и сестер Минь уже попали на уходящие к кольцам рейсы, да и сама она, хоть и не говорила напрямик, больше, чем самим Алексом, интересовалась, что он видел на той стороне.
Они проехали по тоннелю и пересекли один из мостов, ведущих к Бункерному Холму. В этом квартале Алекс вырос. Прах его отца лежал в крипте синагоги, пепел матери развеяли над пропастью Офира. Дом девушки, с которой Алекс впервые целовался, находился через два коридора от квартиры Минь. Лучшим другом его детства был этнический китаец Джонни Чжоу, живший со старшими братом и сестрой на другой стороне каньона.
Воспоминания захлестывали Алекса. В этом изгибе коридора Шрабагар Одинокая Звезда устраивал по выходным танцы и состязания, кто кого перепьет. На перекрестке коридоров Даллас и Ну–Рен–Чжи его в девять лет поймали с украденной в погребке жвачкой. В туалете торгового центра на Алама–плацца его жутко тошнило. Тысячи маленьких событий, какие случались что ни день. Единственное, что отличало воспоминания Алекса, — что все это было с ним.
Он не сразу сообразил, откуда взялось неуютное чувство. Так же, как различие между планетарным весом и тягой, пустота коридоров не бросалась в глаза. Но, по мере того как Минь продвигалась в глубину квартала, он стал обращать внимание на освещение, а потом на замки. По всем коридорам, разбросанные, как горсть песчинок, попадались темные, запертые комнаты и заведения. Каждый замок сам по себе ничего такого не означал, но Алекс заметил сперва один, потом несколько, потом целую россыпь — как цветы на лугу — такими замками владельцы и охрана закрывали двери пустующих отсеков. Кое–как поддерживая болтовню с кузиной, Алекс начал считать. Из следующих ста дверей, ведущих в дома, заведения, на ремонтные станции и в школы, — двадцать одна не использовалась.
Он упомянул об этом, когда Минь остановила карт у своей двери.
— Еще бы, — кивнула она с вымученным юморком. — Планета–призрак!
За те годы, пока Алекса не было, Талисса переехала. Прежде они жили в Балларде, между постом флота и старой водоочистной станцией. Сейчас местная система выдала адрес в Галвестон–Шеллоу. Алекс не понимал, почему Тали переехала в такой район, но все меняется. Может, она разбогатела. Он надеялся, что так. Всякое улучшение в ее жизни говорило в его пользу.
В Галвестон–Шэллоу были широкие коридоры. Освещались они наполовину шахтами, пробитыми к поверхности, — настоящим солнечным светом, пропущенным через пирамиду прозрачных щитков, чтобы свести к минимуму радиацию. Широкие наклонные потолки выглядели естественными, почти органическими, да и запах механической очистки воздуха почти терялся за сочными землистыми ароматами живых растений. Широкие полосы оранжерей заполняли общественные пространства чертовым плющом и лианами — теми видами, что выделяют больше всего кислорода. Воздух был ласкающе–влажным. Алекс подумал, что здесь в малом масштабе воплотились мечты всего Марса. Если бы проект терраформирования осуществился, такой стала бы вся планета. Флора и фауна. Вода и воздух. Когда–нибудь, много веков спустя, люди могли бы прогуливаться по поверхности Марса среди такой вот зелени. И чувствовать на лице тепло настоящего солнца.
О чем бы ни думать, лишь бы не о главном… Алекс еще раз проверил на терминале маршрут к новому дому Тали. Сердце билось чаще обычного, и он не знал, куда девать руки. Гадал, что она скажет, как на него посмотрит. Были причины и для гнева, и для радости. Алекс надеялся на радость.
Он хотел найти нужную дверь, собраться с духом и только тогда позвонить — но все вышло иначе. Алекс увидел ее, едва свернув за последний поворот. Тали стояла среди растений с лопаткой в руке. На ней были полотняные рабочие штаны, выпачканные землей, и светло–коричневая рубаха с изобилием карманов и петель для садового инструмента — большей частью пустых. Ее волосы отливали густым каштановым оттенком, совсем без седины, — значит, она их красила. Лицо округлилось, щеки стали заметнее. Время пощадило ее. Сегодня она не была красивой — может, и раньше не была, — но Алекс смотрел на нее с удовольствием и узнавал прежнюю Талиссу.
Он ощутил на своих губах улыбку, рожденную скорее неловкостью, чем удовольствием. Засунув руки в карманы, он зашагал к ней небрежной походкой. Тали оторвалась от работы — и снова опустила голову. Плечи ее напряглись, она снова оглянулась в его сторону. Алекс поднял руку ладонью наружу.
— Алекс? — сказала она, когда он подошел к краю грядки.
— Привет, Тали.
В ее голосе было только равнодушное удивление.
— Что ты здесь делаешь?
— Выдалось свободное время, пока корабль на ремонте. Решил навестить прежние места. Потолкаться среди своих, ну, ты понимаешь.
Талисса кивнула. Губы ее чуть скривились — у нее это означало глубокую задумчивость. Может, следовало предупредить ее сообщением, прежде чем являться? Только вот Алексу казалось, что им надо встретиться лицом к лицу.
— Ну, — произнесла она, — хорошо.
— Я не хочу тебе мешать. Но, может, когда закончишь, позволишь угостить тебя чашкой чаю?
Тали встала на каблуки и склонила голову к плечу.
— Брось, Алекс. Что ты здесь делаешь?
— Ничего, — сказал он.
— Нет. Ты что–то задумал. Ты здесь не просто так.