Игры Немезиды
Шрифт:
Фред, прежде чем отвечать, сделал еще глоток.
— Они исходят из того, что культура астеров адаптирована прежде всего к космосу. Будущие новые колонии с воздухом и тяготением подорвут экономическую базу астеров. Загнать всех в гравитационные колодцы с моральной точки зрения — геноцид.
Холден заморгал.
— Свободные планеты — геноцид?
— Они твердят, что приспособленность к низкой гравитации — не отклонение, а физическая норма. Мы якобы убиваем тех, кто не желает переселяться на планеты.
— Ну,
— Во–первых, не все перенесут такую накачку. Впрочем, дело даже не в этом — а в том, что вот этому, — Фред взмахнул руками, подразумевая всю станцию, — придет конец, когда каждый получит по планете. По меньшей мере на несколько поколений вперед. Если не навсегда. Какой смысл вливать ресурсы во внешние планеты и Пояс, когда то же самое есть в колодце с дармовыми воздухом и водой?
— Значит, все, что у них есть, станет никому не нужно и они здесь умрут с голоду?
— Так им видится, — сказал Фред, и с минуту они с Холденом молча пили.
— Да, — наконец заговорил Холден. — Да, в этом есть смысл. Но я не вижу, что они тут могут изменить.
— Кое–кто над этим думает. Но идет накрутка…
— Каллисто и Паллада?
— А совсем недавно еще и нападение на Землю — со старого, воняющего нафталином грузовоза.
— Не слыхал, чтобы на Земле рвануло, так что, надо понимать, атака не удалась, — рассмеялся Холден.
— Ну, атака была самоубийственной, и самоубийство как раз удалось. Находившийся на высокой орбите патрульный флот ООН превратил грузовик в газ за десятую а. е. от планеты. Ущерба не было, шума в прессе тоже. Но не исключено, что это только разведка. Они затевают большое шоу, которое всем напомнит о Поясе. И меня дико пугает, что невозможно предвидеть, чем это окажется.
Плавно уходящий вниз коридор жилого кольца Тихо был полон рабочими. Холдена расписание станции почти не касалось, но сейчас он решил, что попал в пересменок. Если, конечно, это не упорядоченная эвакуация без объявления тревоги.
— Йо, Холден! — окликнул кто–то на ходу.
— Привет, — отозвался Холден, понятия не имея, с кем здоровается.
Он так и не научился обращаться со славой. В него тыкали пальцами, на него глазели, перешептывались. Понятно, мало кто хотел его оскорбить. Такая реакция была просто проявлением удивления, когда человек, много раз виденный на экране, вдруг появляется в реальном мире. Большая часть шепотков, которые ему удавалось подслушать, сводились к чему–то вроде: «Это не Джеймс Холден? По–моему, это Джеймс Холден».
— Холден, — бросила попавшаяся навстречу женщина, — как делишки?
На Тихо в три смены жили и работали пятнадцать тысяч человек. Маленький город в космосе.
— Нормально. Как у тебя?
— Да так себе, — отозвалась она, проходя мимо.
У двери каюты он вздохнул с облегчением — за ней ждала только Наоми. Она сидела за столом с чашкой горячего чая и рассеянно смотрела перед собой. Холден не знал, грустит она или задумалась над сложной инженерной задачей. С виду это бывало очень похоже.
Она налил себе воды из кухонного крана и сел напротив, дожидаясь, пока Наоми заговорит. Она взглянула на него сквозь пряди волос и грустно улыбнулась. Значит, не работа, а меланхолия.
— Привет, — сказала она.
— Привет.
— Тут у меня одно дело.
— Я могу помочь? — спросил Холден. — Только скажи.
Наоми отпила чаю. Тянула время — не лучший признак.
Значит, она не знает, как рассказать о случившемся. У Холдена поджались мышцы на животе.
— Собственно, ситуация такая, — призналась она. — Мне нужно кое–что сделать, а тебя я в это замешивать не могу. Совсем. Потому что ты попытался бы помочь, а у тебя не выйдет.
— Не понимаю, — сказал Холден.
— Обещаю, когда вернусь, дать полный отчет.
— Погоди. Что значит «когда вернешься»? Ты куда собралась?
— Для начала на Цереру, — сказала Наоми, — но, возможно, придется лететь и дальше. Не знаю точно, сколько меня не будет.
— Наоми! — Холден через стол дотянулся до ее руки. — Ты меня страшно пугаешь. Я не отпущу тебя на Цереру одну. Тем более если дело плохо, а мне сдается, что дело совсем плохо.
Наоми отставила чашку и обеими руками сжала его ладонь. Пальцы, прикасавшиеся к горячему пластику, согрелись, остальные были холодными.
— Я лечу одна. Это не обсуждается. Либо я лечу, потому что ты меня понимаешь и даешь мне свободу, либо потому, что между нами все кончено и у тебя больше нет права голоса в моих делах.
— Постой. Ты что сказала?
— Ты про «все кончено»? — Наоми крепко сжала его руку.
— Нет, нет, конечно.
— Тогда спасибо, что доверяешь мне и даешь разобраться самой.
— Я это сказал?
— Более или менее.
Наоми встала. Теперь Холден заметил на полу рядом с ней уже собранный багаж.
— Постараюсь быть на связи, но, если не выйдет, не бери ничего в голову, ладно?
— Ладно, — как во сне отозвался Холден.
Наоми, стоявшая по ту сторону стола с зеленым рюкзачком в руке, показалась ему очень далекой. То ли комната стала больше, то ли Холден стал маленьким. Он поднялся и покачнулся от головокружения.
Наоми бросила на стол рюкзак и обняла его обеими руками. Уткнувшись подбородком ему в волосы, прошептала:
— Я вернусь. Обещаю.
— Ладно, — повторил он.