Игры Немезиды
Шрифт:
Как он и ожидал, в шахте было темно. И еще мокро, чего он не ожидал. Черные капли вонючим дождем сыпались откуда–то сверху, пачкая стены склизкой дрянью. Никто не знал, протекает ли с одного из подземных этажей или развалилась постройка на уровне земли. У охраны имелись фонарики, но их лучи высвечивали только грязные стальные стены и уходящие вверх направляющие для кабины. Рядом с ними шла груба, напоминающая бесконечную башню из поставленных друг на друга шкафов.
— Там трап для технического обслуживания, — сказала Рона, указав лучом фонарика на двери этих шкафов. —
— Отлично, — отозвался Амос, наклоняясь в шахту.
До дна оставалось еще метра три, хотя от скопившейся внизу черной жижи казалось, что глубже. Он надеялся, что проверять на себе не придется. Воздух пропах пеплом и краской. Не хотелось думать, откуда течет и что там наверху. Если все по яйца залито токсичным дерьмом, этого уже не поправишь.
Разрыв между этажами был около полуметра. Выгнув шею, Амос рассмотрел вделанные заподлицо в стену дверцы. Даже для пальцев зацепа нет. Далеко наверху что–то мерещилось — возникало и тут же пропадало светлое пятнышко.
— Доберемся до следующей двери? — спросила сзади Кларисса. — Что там?
— Похоже, пора составлять план «С», — ответил Амос, возвращаясь в тюремный коридор.
Конечек хихикнул, и Салливан, обернувшись, чуть не ткнул ему в лоб своим недопистолетом.
— Смешно тебе, дрянь? Что ты увидел смешного?
Амос, не обращая внимания на повисшее в воздухе убийство, разглядывал пистолетоподобное оружие. Ничего похожего ему в руки еще не попадало. Рукоять из твердой керамики с протянутым по шву контактным интерфейсом. Дуло короткое и квадратное, толщиной в его большой палец. Конечек навис над Салливаном; ярость и вызов проступили на его распухшем лице — но это было не страшно, лишь бы они там и оставались.
— Рискнешь его использовать, крошка?
— Что у тебя за пукалка? — спросил Амос. — Только не говори, что это та штука для подавления бунтов. Вам ведь дают настоящие пули, нет?
Салливан, продолжая целиться в Конечека, повернулся к нему. Амос улыбнулся и очень бережно положил ладонь на локоть охранника, заставив того опустить руку.
— Что за хрень ты несешь? — спросил Салливан.
— Я про план «С», — пояснил Амос. — Эта штука ведь стреляет настоящими пулями? Не какими–нибудь гелевыми плюшками?
— Патроны боевые, — сказал Моррис, — а что?
— Я просто вспомнил, как паршивый металл вспучивается под пулями.
— Ты это к чему? — не поняла Кларисса.
— К тому, что если у нас есть три вспучивалки для паршивого металла, — сказал Амос, — можно его вспучить.
Оружие было настроено на биометрию владельца, чтобы кто–нибудь вроде Персика или Конечека его не перехватил, поэтому в грязь на дне пришлось спускаться Амосу с Роной, а не одному Амосу. Черная лужа, холодная и липкая, оказалась им по щиколотку. Дверь нижнего шкафа уходила краем под воду. Амос костяшками пальцев постучал по металлу, прислушался к звону. Луч фонарика, отражаясь от стен, наполнил шахту сумерками.
— Всади по пуле, — Амос пометил сталь грязевыми кляксами, — сюда и сюда. Посмотрим, не получится ли зацепов для пальцев.
— А если срикошетит?
— Будет
Первый выстрел проделал дыру примерно сантиметровой ширины, второй — немногим меньше. Амос ощупал края кончиками пальцев. Острые, но не как нож. Черный дождь промочил рубашку на плечах, приклеил ее к спине.
— Эй, Тощий, — позвал Амос, — не спустишься на минутку?
После короткой паузы послышалось ворчание Конечека:
— Ты как меня назвал?
— Тощий. Ты посмотри, что у нас получилось. Может, в этом что–то есть.
Конечек спрыгнул в лужу, забрызгав Амоса и Рону грязью. Ничего страшного. Арестант поиграл мускулами, размял плечи, потом просунул указательный и средний пальцы в пулевые отверстия, уперся другой рукой в стену и потянул. Нормальный человек таким способом ничего бы не добился, но эту тюрьму строили не для нормальных людей. Металл погнулся, лопнул и отошел, обнажив ряд скоб — металлических дуг, нарочно сделанных шершавыми, чтобы руки не скользили. Конечек ухмылялся, похожий со своей раздутой щекой и торчащей бородой на комика. Кончики пальцев у него покраснели и распухли, но крови на них Амос не заметил.
— Ну, хорошо, — заговорил он, — у нас есть чертовски негодный, но все–таки план. Выбираемся отсюда.
Трап оказался узким и неудобным, так что ни к чему было без особой нужды висеть на нем часами. Салливана с Конечеком пустили первыми: охранник выстрелами проделывал дыры, а монстр отдирал сталь. Амос сидел на бетонном полу коридора, свесив ноги в шахту. Моррис с Роной стояли у пего за спиной, зажав плечами Клариссу. У Амоса бурчало в животе. Десять метров по трапу, короткий треск выстрела, и еще один.
— Я думала, найти выход будет труднее, — заметила Кларисса.
— Тюрьма такая штука, — протянул Амос. — Она и не должна тебя удерживать, понимаешь ли. Только притормозить, чтобы тебя успели подстрелить, а большего от нее не требуется.
— Изучал изнутри? — осведомилась Рона.
— Нет, — ответил Амос, — знакомые рассказывали.
Еще два вторичных толчка прошли, никого не скинув с трапа и не обрушив шахту. Часом позже замолкла сирена, и тишина показалась такой же внезапной и грозной, как сигнал тревоги. Зато стали слышны отдаленные звуки. Гневные голоса. Дважды раздавались выстрелы откуда–то из–за пределов шахты. Амос не представлял, сколько в тюрьме народу, считая охрану, заключенных и всех прочих. Может, сотня, может, больше. «Заключенные, — прикинул он, — должны быть в камерах. Под замком. Если это шумели другие охранники, что ж — они сделали свой выбор, а пойти их поискать никто не предложил».
Послышались еще два выстрела из шахты, затем бормочущие голоса и вопль. Амос вскочил прежде, чем тело Салливана пролетело мимо и свалилось в грязь на дне. Рона, невнятно вскрикнув, спрыгнула за ним, а Моррис направил луч своего фонаря вверх. Подошвы Конечека осветились двумя белыми точками, лицо над ними осталось в тени.
— Он поскользнулся, — крикнул Конечек.
— Черта с два! — выкрикнула Рона.
Она уже держала пистолет в руке и двигалась к трапу. Амос соскочил к ней и, растопырив руки, преградил дорогу.