Игры Немезиды
Шрифт:
— Да, сэр! — отрапортовала Бобби, устремив взгляд перед собой и чуть вниз. — Хорошо, что мы все на одной стороне.
Затянувшееся молчание не понравилось Алексу. Премьер-министр переплел пальцы на колене.
— Полагаю, что так, — сказал он. — Итак, почему бы не рассказать, что именно вы сделали и узнали и как нам продуктивно включить во все эти дела нашего общего друга Крисьен?
Допрос затянулся на несколько часов. Их с Бобби развели по разным комнатам, и Алекс рассказал обо всем, что произошло после возвращения с Илоса. Пришла еще одна женщина — он изложил
На ночь он получил отдельную каюту. Со шкафчиком, койкой и экраном. Ему даже вернули ручной терминал. Каморка была чуть больше его каюты на «Роси», крошечная в сравнении с квартирой на Тихо и немного лучше той, в которой он жил перед уходом с флота. Алексу позволили записать сообщения для Холдена, Амоса и Наоми, только перед отправлением прогнали их через корабельную систему. После этого, заверили его, письма не попадут в программу новостей.
Он много лет не дышал воздухом марсианского военного корабля. Морозная свежесть регенерационной системы вызывала в памяти прошлое. Первый рейс. Последний рейс. В душу закралась меланхолия, поначалу такая легкая, что Алекс не сразу ее распознал. Горе. И страх. Все опасения за команду «Роси» вернулись сторицей. Он представлял, как возвращается на корабль, где нет Амоса. Или нет Наоми. Или что он никогда больше не увидит своего корабля, не услышит голоса Холдена. Алекс твердо решил лечь спать, но через час сдался, включил свет и вывел на экран новости.
Марс готовил заброски с продовольствием и спасательным снаряжением. Ганимед, вернувший контроль над своими доками, заворачивал обратно на Землю урожай ферм. Группа, именовавшая себя «фронтом Акада», приняла ответственность за удары, что было почти сразу опровергнуто. А на Земле начались бунты. Мародерство. Алекс выключил передачу и оделся.
Он вызвал Бобби — она откликнулась почти без задержки. Она была где угодно, только не в своей каюте. Стена располагалась слишком далеко, и голос отдавался легким эхом. Она стянула волосы на затылке, открывшиеся щеки разгорелись, лоб сильно вспотел.
«Привет», — сказала она, вздернув подбородок вместо кивка.
— Привет. Не спится мне. Решил узнать, чем занимаешься.
«Только что закончила спарринг. Лейтенант позволил немножко потренироваться».
— Они не забыли, что в тебя совсем недавно стреляли?
«Думаешь, несколько дырок освобождают человека от тренировки? — проговорила она с такой яростью, что Алекс засомневался, шутка ли это. — Мне даже скафандр одолжили».
— Ты после Ио хоть раз надевала силовой скафандр?
«Ни разу. Так что это будет… Не знаю. Либо очень круто, либо хуже кошмара».
Она ухмыльнулась в ответ на смешок Алекса. Улыбка — как холодная вода на ожог.
— Ты сейчас прямо в каюту или зайдешь сперва перекусить?
«Да, я бы что–нибудь съела. Встречаемся в столовке?»
В столовой для команды был пересменок. Смена «Альфа» отобедала, до ланча смены «Бета» оставался еще час. Бобби одна сидела за столиком у дальней стены, положив перед собой открытый терминал. Устроившаяся неподалеку компания — трое мужчин и женщина — бросала взгляды ей в спину
Прихватив сэндвич с сыром и грушу с водой, он сел напротив Бобби. Она успела доесть мясо под соусом и отодвинула тарелку. Из ее терминала звучал знакомый голос.
«…Хрен станет мониторить каждое слово. Лучше всего, пожалуй, подробно обсудить менструальный цикл. Его всегда корчило от женских дел, да и вуайеристов никто не любит, будь они даже премьерами».
— Как она? — спросил Алекс, кивнув на терминал.
Бобби остановила запись и нахмурилась, глядя в опустевший экран.
— Думаю, ей тошно. Сердце разрывается. Но она ни за что не покажет. Именно этого она всегда больше всего боялась, а теперь вот случилось, а она даже отвести взгляд не может, потому что именно ей все… исправлять. Только этого уже не исправишь, да?
— Да, наверное, не исправишь.
— Нас везут на Луну.
— Я так и думал, — сказал Алекс.
Бобби угадала что–то по его голосу.
— Тебе не хочется?
— Честно? Я хочу домой. Обратно на «Роси», к своей команде, а уже с ней мне почти все равно куда. Неплохо бы, конечно, куда–нибудь, где в нас не будут стрелять.
— Хорошее место, — согласилось Бобби, — только не знаю, где такое есть.
— Планет хватает. Мое знакомство с колониями вышло, гм, не слишком удачным, но я оценил достоинства новых возможностей. Начать с чистого листа…
— Никто не начинает с чистого листа, — перебила Бобби. — Каждый тащит в новую жизнь всю старую. Начать сначала означало бы отказаться от всего прошлого. Не знаю, как это делается.
— Ну, помечтать–то можно?
— Я и сама люблю помечтать.
Двое мужчин поднялись из–за своего столика, отнесли подносы к утилизатору. Оставшиеся мужчина и женщина взглянули на Алекса с Бобби и тут же спрятали глаза. Алекс надкусил свой сэндвич. Жирный сыр и поддельное масло — вкус молодости. Или напоминание о том, как давно она ушла.
— Что слышно о гадах, которые нас обстреляли?
— Они продолжают бой с кораблями сопровождения. Отступают, но не бегут. Конвой не стал бы за ними гнаться — их дело не подпускать врага к нам.
— А, это правильно.
— Ты тоже заметил неувязку?
— Есть такое, — признал Алекс. — Какая–то паршивая засада, если она никого не застала врасплох.
— Это из–за нас, — напомнила Бобби. — Из–за нас с тобой. Мы оказались в нужном месте в нужное время. Вынудили их раньше времени вступить в игру. Если бы не мы, потеряли бы не только генерального секретаря. Честно говоря, думаю, потому нас так хорошо и приняли. Смит понимает, что без нас вышло бы намного хуже.
— Возможно, ты права. Просто я…
— Ждешь, когда же упадет второй ботинок?
— Угу.
— Я тоже. Мы нервничаем. Да и как же иначе? Кто–то в одночасье пустил под откос большую часть человеческой цивилизации.
Ее слова ударили по больному. Алекс отложил сэндвич.
— Так и есть, да? Я уже не понимаю, кто мы такие. И не понимаю, что происходит.
— Я тоже. И у всех так. Но люди разберутся. И найдут тех, кто это сделал. Мы не позволим им победить.
— Какую бы игру они ни вели.