Игры престолов. Хроники Империи
Шрифт:
Уверенным шагом приблизившись к застывшей в полупоклоне женщине (недостаточно учтивом, но и не дерзком), Араши коснулся кончиками пальцев её лба, разрешая поднять лицо. Гюссхе медленно выпрямилась, встретившись глазами с золотой бездной. Как и всегда в его присутствии, она чувствовала еле уловимую дрожь волнения, лишающую внятности мысли. Наверное, с тех пор, как он заманил её в хитрую ловушку в мире Йонен, Гюссхе ощущала эту сладкую слабость, едва Араши приближался к ней, нарушая все традиционные границы и дистанцию между учтивым хафесом и благовоспитанной эссой. Ему было наплевать на правила и законы, когда дело касалось их двоих, каждый раз разбивая в дребезги её святую веру в безопасность, он надвигался, наступал, словно грозный воин из древних легенд и преданий, а она отступала, теряя остатки гордости и воли, мечтая лишь о том, чтобы повторилось то томительное безумие, толкнувшее их навстречу друг другу... и не
– Моя хэйна... – в бархатном, низком баритоне слышатся нотки охотника, пришедшего проверить силки и обнаружившего попавшую в них добычу. – Ты прекрасна, словно рассвет над Хрустальными горами.
Гюссхе бросило в жар от этих слов, едва она вспомнила, как Араши однажды выкрал её из собственного дворца, чтобы в лучах восходящего над горной грядой солнца целовать губы возлюбленной, не обращая особого внимания на жалкие попытки к сопротивлению. Тогда он почти сломил её волю, остановившись на самом пороге недопустимого, разжёг в ней похотливый огонь... и не погасил этот факел. С тех пор Гюссхе боялась его жадных взглядов, горячих прикосновений и своих собственных диких желаний, разрываясь между противоречивыми чувствами. Она не желала сдаваться, поэтому, уперев ладони в нагрудную пластину панциря Хаффи, остановила его на допустимой дистанции.
– Рассвет, если вы заметили, уже миновал. – Холодно ответила, радуясь, что голос не дрогнул, старательно отводя взгляд от манящих губ Араши, а он, потешаясь над ней, старательно выговорил:
– Что мешает нам встретить закат? – В его взгляде вновь та странная одержимость, он словно умолял её: “Ещё! Хочу целовать тебя, сжимать до сладкой боли! Ещё!”, но Гюссхе была непреклонна:
– Минует множество закатов, Хаффи, прежде чем вы сможете обнять меня, как законную жену, а до тех пор ваши жалкие попытки будут приносить лишь разочарование и поднимут на смех не только меня, как вашу невесту, но и унизят величие Избранника Изначальных.
Губы Араши дрогнули в слабой улыбке. Она вновь отказала, но сегодня он не был намерен спрашивать разрешения.
– Полагаю, по-настоящему унизить нас могло бы только моё равнодушие к собственной наречённой или ваша измена, моя хэйна.
Она не сводила взгляда с его красивого, умного лица, сожалея, что не смеет дотронуться кончиками пальцев до лозы, выполненной алой тушью, прихотливыми кольцами завивающейся на его виске, спускающуюся по скуле. Ритуальный рисунок, призванный защитит его там, куда он направляется.
– Нет смысла состязаться в острословии, – женщина опустила взгляд. – Зачем вы пришли, Хаффи?
– Чтобы сказать, как сильно я люблю тебя, – внезапно севшим, хриплым голосом ответил Араши. – Занятно, раньше я не понимал значения этого слова, не догадывался, какой смысл в него вкладывают барды и менестрели… а всё оказалось так просто!
– Очень тронута вашим признанием, – бесконечно ледяным тоном вежливой эссы откликнулась Гюссхе. – Надеюсь, теперь я могу остаться в одиночестве?
– Несомненно, – и прежде чем она успела отшатнуться, Араши прижал женщину к себе, впиваясь в её губы грубым, безжалостным поцелуем. Он насиловал её рот, вторгаясь в него своим жадным языком, глухо постанывая от удовольствия, чувствуя, как упругая, сильная хищница в его руках вдруг перестаёт сопротивляться, а её пальцы зарываются в короткие, седые волосы, словно Гюссхе боялась, что этот поцелуй вдруг прервётся. Но Хаффи не собирался отступать слишком быстро. Непостижимым образом грубость его превратилась в нежность и ласку, заставив женщину трепетать от чувственного восторга. Задыхаясь, она вырвалась из плена, в смятении встретила его взгляд, ожидая увидеть триумф, но Араши также потрясённо разглядывал Гюссхе, Протянул ладонь, собираясь прикоснуться к припухшим губам своей хэйны, но она отвернулась, всхлипнув. Спросила:
– Теперь ты доволен?! Оставь меня в покое!
– Прости… – Араши, покачнувшись, отступил. Ему вдруг стало невыносимо горько и больно. Он совсем не хотел обидеть Гюссхе, но, видимо, женщина была другого мнения. – Я больше не побеспокою тебя.
Он уходил с тяжёлым сердцем, и с точно таким чувством она смотрела ему в след. Наверное, им никогда не понять друг друга.
+++
Из челнока вышли великаны, облачённые в плащи кроваво-красного цвета и позолоченные шлемы в виде головы ящерицы, в руках они держали вымпелы с замысловатыми символами, значение которых встречающей процессии было неизвестным. Следом за почётным караулом по трапу сошёл сам Хаффи, Владыка владык, Повелитель Гнёзд и Предвестник Великого Дракона, и вид его был настолько величественен, что присутствующие помимо воли склонили головы в приветствии. Хельга с интересом разглядывала причудливое облачение Дракона, несомненно, имеющего в большинстве своём, ритуальную функцию. Богато украшенный доспех включал в себя высокие
На нагрудной пластине кирасы красовалось изображение расправившего крылья чёрного дракона, чьи глаза были выполнены из кроваво-красного рубина, а изнанка крыльев сверкала золотом. Образовывая полукруг, над родовым гербом алмазной насечкой переливалась надпись, состоявшая из клиновидных иероглифов хсаши. Благодаря урокам Хаашима, Хельга смогла прочитать её, почувствовав невольный холодок между лопаток. Девиз гласил: “Тот, чья Тень накроет Галактику”. Не самое радужное предсказание для человечества! Тяжёлый, подбитый алым шёлком плащ Владыки крепился на его плечах при помощи двух массивных фибул, испещрённых неведомыми символами. Почему-то Хельге представлялось, что Араши явится в каком-нибудь шлеме, изображающем голову Дракона, но она ошиблась – мужчина предпочёл отбросить защиту, предоставив всем желающим открыто разглядывать идеальные, тонкие черты красивого и умного лица. Подавив восхищённо-изумлённый вздох, Хельга вынуждена была признать правоту Матери – Араши Йонен просто до изумления сильно походил на своего отца, Тимо Лайтонена! Тот же хищный разлёт бровей, прямой нос, немного нервный, тонкий изгиб губ... и белоснежно-седые волосы. Вот только взгляд Лайтонена – безмятежная синева летнего неба, внезапно сменяющаяся свинцово-тяжёлой грозовой пеленой, не шёл ни в какое сравнение с лучистым, золотым взглядом его сына. Янтарные краски рассвета, предвещающего начало нового дня, тёплый, ласковый... даже сейчас, когда его окружают враги.
От уголка левого глаза к скуле завивался причудливыми кольцами орнамент, выполненный красной тушью. Странно, но этот, казалось бы, чужеродный элемент дополнял образ Великого Дракона, непостижимым образом завершая его, подчёркивая разницу между ним и остальными.
Тупая, ноющая боль, поселившаяся в сердце после предательства Хаашима, на мгновение покинула Хельгу, когда Араши, проходя мимо, тихонько улыбнулся ей. Так, словно видел её душу, все её секреты, но не осуждал, а сочувствовал. Пожалев, что не имеет права присутствовать на закрытой конференции, женщина направилась в свою вотчину. Следовало успеть сделать всё то, что она планировала и, если фортуна будет на её стороне, очень скоро Аглор перестанет быть для неё постылой золотой клеткой.
+++
...Он заметил её сразу – женщину с милым, но печальным лицом. Она стояла чуть поодаль от толпы придворных, вынужденных обеспечить ему торжественную встречу. Ни Араши, ни, тем более, разодетые в пух и прах вельможи-коты не испытывали от необходимости столь пышного приёма в традиционном стиле давно минувшей эпохи неописуемого восторга. Эта мысль в разной степени светилась в каждом взгляде, обращённом на Великого Дракона, ибо Араши казался им средоточием зла и тьмы, преступившим заветы предков, предавшим свою расу... и оттого представлявшемся ещё опаснее. Чего можно ожидать от этой неизвестной величины?
И только она одна смотрела на него без злобы и ненависти. С какой-то грустной, тихой улыбкой, словно любуясь отсветами прогоревшего счастья. Араши растеряно улыбнулся в ответ, подумав, что было бы неплохо забрать эту женщину с собой на Ал-Хиссу, где, быть может, её скорбь развеется и она перестанет винить себя в чём-то неведомом.
Коридоры Аглора предстали перед ним бесконечно разветвляющейся паутиной, в самом сердце которой сплела себе трон старая паучиха Гэлли.
Едва только Араши переступил порог конференц-зала, его накрыло чуждое присутствие, которое он ощущал лишь в моменты общения со своей покровительницей – Хъяррой. Эта ужасающая мощь, готовая раздавить разум неосторожного, дерзкого человека, исходила от высокого статного мужчины, с ленивым интересом рассматривающего вошедшего. Странно, но на его фоне Джерри Гэлли совершенно теряла большую часть своей властности и значимости. А посему Араши повернулся к Советнику, с приличествующим случаю почтением коснувшись кончиками золотых когтей сначала своего лба, затем – сердца, поприветствовав Изначального так, как следовало. Халаан, удивлённо вскинувший брови при виде подобного уже почти забытого выражения почтения, благосклонно кивнул, что не укрылось от ревностно следившей за сценой Матери.