Игры престолов. Хроники Империи
Шрифт:
– А как распознать начало цикла?
– Ну, человеку такое не знать простительно, – великодушно взмахнул рукой с зажатой в ней халявной бутылкой хафес. – Раз в году женщина может понести потомство, и называется это время Циклом Возрождения. Чаще всего, длится он три месяца, в течение которых женщина, будь то благородная эсса или простая крестьянка, становится похотливой, точно кошка, готовой бросаться на любого мужчину. Зов природы, мать его…
Араши зачарованно слушал, тогда как остальные хафесы хором пытались жаловаться на своих благоверных, мол, пока они в отъезде по военным делам, кто знает, может в их гнёздах уже завелись новые детёныши.
–
– И даже хафессы? – Уточнил Араши, у которого после недавнего свидания с Феридэ до сих пор ныли и саднили кровавые царапины на спине.
– С этими сложнее. Эссы, они домашние, хозяйки и отличные матери. Но если кто из них решает посвятить себя войне… их тут же лишают права на домашний уют, дают выпить какой-то отвар, после которого они уже не способны зачать новую жизнь, так что и цикл у них сбивается, потому как не требуется больше организму.
Араши понятливо кивнул. Нечто вроде стерилизации, чтобы женщина больше не помышляла о том, чтобы завести дом и думала, словно мужчина, не отвлекаясь на «зов природы».
– Так как распознать начало цикла?
– Насколько мне известно, сначала женщина становится раздражительной и нервной. Гормоны что ли играют? – Мужчины весело расхохотались, разливая по кружкам пенный эль. – Потом у неё начинают светиться хэле. Становятся ярче, будто серебром наливаются… вот тут-то и надо её брать! А потом три месяца никуда не отпускать от себя, чтобы не гадать потом – чьи народились детёныши.
Выяснилось так же, что беременность у хсаши протекает за четыре-пять месяцев, по истечении которых эсса откладывает яйца количеством от пяти до пятнадцати, как повезёт. Далее яйца помещаются в инкубатор, где при нужной температуре они растут ещё три месяца, становясь больше. Определяют же скорое рождение по твёрдости скорлупы – если она ещё мягкая, значит, детёныши всё ещё растут в своих коконах, но если затвердела, то жди со дня на день появления малышей на свет.
В каюту Араши вернулся несколько оглушённый новостями о физиологии своих будущих подданных. Что за удивительная природа породила столь странных существ! Уже укладываясь на ложе, он случайно коснулся рукой чего-то мягкого и тёплого и тут же вспомнил, что напоил Гюссхе сонным отваром, прежде чем уйти. Видимо, зелье получилось очень действенным – от его присутствия женщина даже не проснулась и, воспользовавшись этим, Араши обнял свою наречённую супругу, уткнувшись лицом в пушистое облако каштановых завитков. Мягких и нежных, уютно пахнущих лавандой и розмарином…
Это была последняя спокойная и счастливая ночь Араши Йонена.
+++
Утром пришлось выслушать целый шквал обвинений и криков, которые, как и любой другой мужчина, Араши Йонен просто пропустил мимо ушей, не придавая им никакого значения. Наконец, Гюссхе выдохлась и без сил опустилась на смятые простыни. От собственных воплей до сих пор звенело в ушах, а долгожданных объяснений неожиданного изменения её статуса так и не последовало!
– Хаффиз, – устало и печально сказала она. – Почему именно я? Что я тебе сделала?
Араши протянул руку, желая пригладить выбившийся из наспех собранной причёски пушистый каштановый локон, но Гюссхе с раздражением отпрянула, всё ещё выжидательно глядя на него своими невозможно притягательными изумрудными глазами с вертикальным узким зрачком.
– Пойми, Гюссхе… Я безмерно уважаю и восхищаюсь
– О, значит, нам, как «божествам», просто необходимо держаться вместе? – Долей яда, содержащегося в словах и тоне, каким они были сказаны, можно было отравить всё население «Немире»! Однако Араши и не подумал отступить. Он почему-то чувствовал, знал, что поступает правильно, как знают это птицы, летя за солнцем в дальние страны, в погоне за теплом и светом. Могучий инстинкт, который он так давно, но безуспешно пытался обуздать, твердил – «тебе нужна эта женщина»! Не Феридэ, дикая и страстная, не кто-либо ещё… Только Гюссхе.
Как объяснить это странное, неуловимо прекрасное чувство, что возникает, когда Гюссхе входит в классную комнату, наполняя её теплом и светом, будто солнышко заглянуло? Как понять, почему сердце взволнованно трепещет от одного только взгляда на её спокойное, чуть отрешённое лицо? Искорки в изумрудных глазах с восхитительным узким вертикальным зрачком притягивают взгляд, заставляют забыть о скучных уроках, а как приятно мечтать, какой может быть её улыбка, притаившаяся в самых уголках губ, таких чувственных и манящих… Нет, эту женщину нельзя было воспринимать, как случайную подругу на одну ночь и даже мысль об этом казалась Араши кощунственной!
То обстоятельство, что какой-то наглец посмел осквернить красоту Гюссхе, унизить её и заставить страдать, одно это окрашивало мир Араши в алую пелену ненависти и злобы. Хафес Грул заслужил ужасную смерть, по странному стечению обстоятельств послужив доказательством мощи и силы Хаффиза. Но Гюссхе почему-то не стала счастливей от того, что сам Воплощение Великого Дракона стал её защитником. Безумно гордая, несгибаемая, она влекла его всё больше и больше, как яркий свет в подступающей тьме. Феридэ открыла ему свои объятия, но она не учла одного – чтобы удержать подле себя Араши Йонена, чтобы контролировать его, следовало играть по его правилам. А ему нравилось подчинять, завоёвывать, брать силой… то, что запрещалось в Империи его отца, то, что Араши пытался похоронить в себе, смирившись с незавидной ролью советника у трона Тимо Лайтонена или Эвазара.
– Я докажу, что достоин своего имени. – Сказал он, поднявшись с ложа, и Гюссхе невольно поёжилась от того, какой беспощадной сталью зазвенел его голос. Нет, он не позволил себе говорить с женщиной на повышенных тонах, просто властные ноты в бархатном баритоне заставляли слушать и повиноваться. – И ты, как моя будущая супруга, никогда не познаешь горечь бедности, твоего слуха не коснуться оскорбления или гневные речи. Ты, Гюссхе из Гнезда Гъёлл, спутница Воплощения Великого Дракона Хаффиза, того, кто говорит от имени самих Изначальных Драконидов! И пусть у меня пока нет домашнего очага, куда я мог бы привести тебя и нет слуг, над которыми ты была бы хозяйкой, просто поверь мне. Всё это у тебя будет, когда придёт нужное время, а очаг и славные предки – дело наживное.
Это замечание, видимо, рассмешило Гюссхе. Из взгляда её стал уходить ледяной холод, что, несомненно, было хорошим признаком. Всё же, изнеженная дочь Гнезда Гъёлл слишком высоко ценила свою персону, чтобы, как предсказывала мстительная Феридэ, броситься грудью на кинжал только из-за того, что мужчина объявил её своей. Араши предчувствовал, что ему будет крайне непросто взять эту крепость, но он был мастером тонкой игры и, однажды, не выдержав долгой осады, Гюссхе распахнёт перед ним двери.