Игрывыгры
Шрифт:
А юбка, черт ее подери, – мини! Михаил кашлянул и вновь стал смотреть на красивый номер.
– У тебя получается.
Благодарное движение плечиком, оценившее незамысловатый, но искренний комплимент, скользнуло по его груди.
– Заходите, Михаил, не стесняйтесь, – прозвучало из осветившейся прихожей. – Сейчас подберем что-нибудь.
В квартиру он заходил как в раскрытую пасть крокодила – с теми же трепетом и опаской, с какими дрессировщик кладет голову в зубы зверя, которого считает в основном не способным сжать челюсть для смертельного исхода. Главное слово – «в основном».
– Да я не из стеснительных, – зачем-то оправдался
Девушка с невольным смешком указала на бесподобное одеяние.
– Я заметила.
Смеется? Пусть смеется. Он здесь не впечатление производить, а по делу. А для дела неважно, какие чувства он в странной Жанне вызывает. И какие она в нем. И вообще, хватит заострять на этом ненужное внимание, а то древняя религия заостризм… или зороастризм, неважно, но она, в общем, тоже что-нибудь заострит, да так, что и до беды недалеко.
Взгляд обвел дорогие хоромы. Ваза в человеческий рост – видано ли? А телевизор, который больше окна? А картины на стенах, не очень похожие на репродукции? Н-да, из зажиточных эта фифочка. Ему до конца жизни на такое хребет гнуть. И то не факт. Мало того, совсем не факт, и до факта этому заключению как из Москвы до Мельбурна на троллейбусе.
Кажется, живет одна. Судя по обстановке. Но спросить не помешает. Во избежание.
– Живешь, как вижу, не с родителями?
– Именно.
– Повезло. Большинство об этом мечтает.
Он умолк, глядя, как соблазнительная ночная ведьмочка по-хозяйски расправляется с туфлями, небрежными бросками отправляя их в угол, а с полочки появляются похожие на мягкие игрушки веселые тапочки. Но успокоиться, не прояснив ситуацию до конца, он не смог.
– А друг? Не станет возражать против моего безобразного вторжения?
– Во-первых, совсем не безобразного. – Пушистые отверстия поглотили ножки приглашающей стороны, и эта многовыпуклая в разные стороны сторона с невероятно ободряющей улыбкой протянула приглашаемой пару обычных шлепанцев большого размера. – В произошедшем есть и моя вина. А во-вторых, нет никакого друга. Я одна.
Одна? И так рискует – не боится среди ночи ввести неизвестного в небедное гнездышко?
– Вы, наверное, замерзли? – всполошилась маленькая хозяйка. – Сейчас чайник поставлю. Вы, Михаил, проходите, ванная слева. Ополоснитесь. После моей подгазовки, уверяю, не помешает. Полотенце берите любое. Халат накиньте. Пожалуйста, заходите, не бойтесь, а я пока с делами закончу.
Он послушно вошел в шикарную ванную, ранее не вообразимую и во сне. Все было замечательно, все прекрасно, все сказочно. Неужели бывают такие отделочные материалы? Надо запомнить на будущее, вдруг руки дойдут дома похожее сотворить.
Многое казалось непривычным, например, что внутри нет ни защелки, ни ширмы. Он слышал о подобной моде, а столкнулся впервые. Впрочем, от кого запираться? Одна. Вот ведь. И так спокойно впустила приблудившегося по случаю постороннего. Возможно, видеонаблюдение включено, и неподалеку охрана не дремлет. Или девица настолько доверяет людям? Или – именно ему, чем-то понравившемуся?
Да о чем он опять, взрослый женатый человек, думает?
А о том, что не запираемая изнутри дверь вдруг откроется…
Брысь, негодные мысли, и без вас тошно.
Полилась вода, Михаил избавился, наконец, от медицинского халата, пострадавшего в борьбе с человеческой глупостью, и под струей кипятка ладони взялись отдраивать подмерзшую кожу.
Вчера с друзьями он, конечно, перебрал. Последнее время это почему-то происходило
Жизнь остановилась. Когда-то он мечтал. Теперь – вспоминает. Когда-то жаждал перевернуть мир. Теперь мир переворачивает его по собственному усмотрению. Дети подрастают, жилье имеется, машина не светит, перспектив никаких. Стена. Лоб уперся в нее, а жизнь понеслась дальше. А он, Михаил, весь из себя хороший, правильный и порядочный, остался. Чем еще успокоить душу, которая зудит и чешется?
Такие дела. Но вчера, видимо, переоценил возможности, иначе как мог оказаться в морге? И почему наши доблестные медики не заметили, что он еще жив?
Еще жив. Вот ведь сказалось. Как там ныне пенсионный возраст именуется – период доживания или дожития? Вот-вот. И пусть не пенсионер, но под данное определение уже прекрасно подпадает.
Дожитие…
Как же хочется жить, а не доживать.
4
Ступни утопали в пушистом коврике, полотенце по нежности могло сравниться с лаской невесты, от него исходил запах чего-то цветочного и отвлеченно-чувственного. Впрочем, могучее амбре от полочки под зеркалом напрочь забивало прочее. Таким ассортиментом баночек, тюбиков и флаконов не всякий магазин похвастается. Длинная французская ванна, для впихивания которой в помещение строителям пришлось выдолбить часть стены, предлагала насладиться гидромассажем, но Михаил обошелся душем. Когда мылся, на уровне глаз оказалась подпотолочная сушилка с развешанными носочками и трусиками. На невиданной стиральной машине лежала стопка футболок и, опять же, трусиков (ох уж эти девчонки…), а единственный халат оказался, естественно, тоже девичьим, даже до колен не достал. Усмехнувшись, что шило на мыло сменил, Михаил подпоясался, взгляд критически обежал неказистую фигуру и заросшую щетиной физиономию, отразившиеся в категорически отказывавшемся запотевать зеркале. Кстати, мелочь, а приятно, очень удобно в сырых помещениях. Почему такие не продают повсеместно? Он бы домой купил. Впрочем… вопрос цены. За деньги, которые могут попросить за мелкое повышение комфорта, можно пожизненно нанять человека. С зеркалом, возможно, все не так плохо, но на других технических причудах обжигаться уже приходилось.
Щелчок захлопнувшейся за ним двери нарушил тишину, из спальни на звук выглянула хозяйка, серьезные глаза потеплели. Она успела сменить кофточку на футболку, темные локоны с вечно сбивающейся челкой превратились в хвостик. Бюстиком девушка не пользовалась, и ей шло. Надпись на футболке восклицала что-то по-иностранному. Или призывала к чему-то. Языков Михаил не знал. Из всего англоязычного прочитать получалось лишь матерное, знакомое по заборам, но в наборах букв, что расползлись по атакующему фронту девушки, известные сочетания отсутствовали.
– Не боишься посторонних в такой дом приглашать? – Надо бы образумить беззаботную пигалицу. – Люди разные бывают.
Его смерил пристальный взгляд. Будь на столе закуска, таким взглядом бутерброды можно нарезать.
– А что, – со странным задором усмехнулась девушка, – собираетесь меня изнасиловать?
Негодница. Ей опытный зрелый человек, годящийся почти в деды, достойный совет дает, а у нее на уме все хихоньки да хахоньки.
– Я – нет. Но вот другие…
– Других я сюда не вожу. – Лукаво прищурившись, Жанна вильнула одновременно телом и темой и направилась в кухню. – Вам чай или кофе? Или?..