Игрывыгры
Шрифт:
Дальше не убежать, нет сил. Сейчас все решится.
Над буреломом застыло грозное пятно. Прислушивавшаяся тень нависла почти над самой нишей. Она опасливо и сосредоточенно покачалась из стороны в сторону, но двинуться в неизвестность не решилась. Михаил задержал дыхание. Сознание проклинало предательские удары изнутри.
Незнакомец выбрал не рисковать. Отступив в полосу света, он чертыхнулся, тихий голос просипел:
– Ну, попадись еще… Выпотрошу. Обещаю.
Силуэт в освещенном проеме, похожий на изображение святого внутри сияющего нимба,
Нервы не железные, а организм иссяк и выдохся, как проколотый бурдюк с вином. Михаил разрешил себе выдохнуть и тут же упал в одышке, закашлявшись так, будто наглотался напалма. Сердце взрывалось. Гортань выжигалась горячей сухостью, забывшие о тренировках мышцы трещали, ныли и грозились лопнуть. Когда он последний раз так напрягался? Лет десять назад? А регулярно? Вообще двадцать, даже двадцать пять. В армии. С тех пор жил себе припеваючи, в ус не дул.
Пробил истерический смех, когда перед глазами возникла картинка с видом, как он поет и в ус дует. Колени постыдно дрожали. Одновременно хотелось смеяться и плакать.
Все. Все кончилось. Все кончилось хорошо. Нужно успокоиться и решить, что делать дальше. Как пробираться в свой район. И понять, что, вообще, происходит.
Сколько прошло времени с момента отключки – неизвестно. Судя по темноте и минимуму народонаселения под тусклым светом фонарей, уже поздняя ночь. Та же самая или следующая? Или… может быть, он немало пролежал в клинической смерти, если его снова доставили в морг?
Осторожное выглядывание убедило: рядом никого нет. Он направился в другую от морга сторону, продираясь через сваленные доски и буераки. Перед выходом на освещенное пространство Михаил разорвал по шву подобранный пластиковый пакет с цветочками, полученное полотнище прикрыло бедра. Какая-никакая, а одежда. Ну, видимость одежды. Для начала сойдет. Придерживая псевдоодеяние руками, он двинулся вперед.
Перед глазами высилась знакомая по последнему воспоминанию многоэтажка.
Домой отменяется. Сюда. Здесь расскажут, что случилось.
Михаил прятался от случайных прохожих в тень или за деревья, короткие перебежки одна за другой упорно вели его к цели. Хорошо, что ночь. Если бы тени были от солнца, а не от уставших от жизни фонарей, ему бы не поздоровилось. Еще триста метров. Еще сто. Еще пятьдесят…
2
У бордюра перед подъездом дремала та самая машина. Значит, дома. И, возможно, куда-то собирается, если в гараж не загнала.
Ждать, пока выйдет? А вдруг не одна? Вдруг испугается человека в наряде аборигена, вышедшего на тропу войны с отходами цивилизации? Крик поднимет. Лучше самому. Михаил выбрал момент, и его нелепая фигура, чья еще более нелепая тень от наддверной лампочки за несколько метров уменьшилась от бесконечности до незаметности, прокралась к видеодомофону. Номер квартиры… хорошо, что поговорили по этому поводу.
Пик-пик-пик – три единицы. Вызов. Зуммер. И – блаженство. Сквозь металлическую решеточку на динамике прошелестело:
– Кто там?
– Жанна?
– Кто
– Прости, пожалуйста. Это… Михаил.
– Михаил?! – в голосе сквозило недоверие. – Ты жив?
От нахлынувших эмоций девушка обратилась к нему на ты. Вчера до этого, кажется, не дошло. Или…
На лбу стало липко от пота.
– Как видишь. – Михаил нервно помахал рукой в зрачок видеокамеры.
Теперь он сомневаться во всем. И в том, что было вчера, и сегодня, и вообще.
Голос из ящика произнес:
– В призраков я не верю… Это действительно ты. Почему опять в таком виде? Снова амурная история, приключений не хватило?
– Я пришел по тому же поводу.
Жанна не поняла:
– В каком смысле?
– Узнать.
– Подожди… – Девушка отвлеклась на что-то, и через некоторое время раздалось желанное: – Поднимайся, поговорим здесь.
Ракета чудо-лифта вознесла, позволив не пересечься ни с кем из соседей. Тоже счастье. Они, наверняка, сподобились бы вызвать полицию или скорую психиатрическую помощь.
Жанна встретила его в открытых дверях.
– Ты же умер?
На ней был запахнут халатик, в котором недавно ее благодеяниями щеголял Михаил. Ножки погружены в пушистые тапочки. И никакой косметики. Во взоре, направленном в его переносицу – испуг и любопытство.
– Да? – Он взял ее маленькую ручку в свою. – Я столь бесплотен?
– Вызванные врачи подтвердили смерть.
Девушка посмотрела на исхлестанное ветками тело, в районе бедер завернутое в полиэтилен. Придерживаемые одной рукой, чтобы не свалиться, красочные цветочки радовали глаз, но не грели. Понятно, что, не знай она Михаила раньше, близко бы к порогу не подпустила.
– Какие врачи? – Он запнулся и вскинул незанятую поддержкой «одежды» руку: – Стоп. Можно по порядку, с момента, как мы выпили за любовь, и я потерял сознание?
– Войди для начала, а то соседей всполошишь. – Сонная фигурка подалась в сторонку. – В такое время нормальные люди спать изволят.
– Прости. – Михаил резко понизил голос. – Ты одна?
– Одна, – так же тихо упало в ответ.
Дверь затворилась.
Когда кровоточащие ноги, вытертые о половичок, вделись в те же вчерашние тапки, взор пробежал по квартире. Ничего не изменилось. Михаила окружали прежние шик, блеск и окончательно согнавшая с себя сон красота по имени Жанна, которая сообщила:
– Мы разговаривали. Ты упал. Я решила, что перепил, и постаралась втащить тебя на диван… но у тебя остановилось сердце! Вызванная «скорая» констатировала смерть.
– От чего?
– Сказали – отравление некачественным алкоголем.
– Некачественным? – Его брови поднялись, глаз покосился на кухонный шкафчик со злополучным питьем.
– Не смотри так, это стандартная формулировка, чтобы с анализами не возиться.
Жанна насупилась, глубокие глаза стали темными, сжавшиеся губы выглядели злобным оскалом. Даже красивые конусы под халатом, которыми недавно любовался взор, обратились в несущие смерть тараны.