Игуана
Шрифт:
– И Костю Резаного из Балашихи?
– Ну?
– И Гурамчика – «Кутаисца»?
– Ну?
– Посоветуйся с ними, стоит ли учитывать мою просьбу.
– Да я, блин, ни с кем советоваться не привык, кроме своей братвы. Хотя и с ней – тоже.
– Посоветуйся. Люди, что умеют вовремя совет друга принять, долго живут.
– Ты что, падло батистовое, угрожаешь мне?
– Да… Угрожаю.
– Да я…
– А ничего ты со своими братанами мне не сделаешь. Потому что не знаешь, кто я, и где я. А я про тебя все знаю: и где ты живешь постоянно, и где прописан, и где сейчас проснулся, и где твоя мать живет с младшим братишкой, и где у тебя «бабки», на каком счету и в каком банке… Ты будешь смеяться, Миня, но у меня даже есть ключик от твоего сейфа-бокса в банке «Мультимер». 0дин ключик у служащего банка, второй у тебя, но есть и третий, неучтенный, – он у меня. Рассказать, что в этом боксе, который я могу в присутствии служащего открыть своим ключиком, хранится?
– Не надо, – мертвыми губами выговорил Миня.
– А хочешь, расскажу, где черный, обитый коваными полосами, сундук с «общаком» твоей бригады спрятан? В каком таком дачном поселке далеко от Москвы, в пространстве между потолком и крышей ладно срубленного сарайчика, в двадцати метрах от особнячка… А в «общаке» том…
– Не надо…
– Значит, отменишь акцию?
– Да на кой тебе хрен…
– Вообще-то это не твоего ума дело… Но так и быть, в порядке исключения… У меня в комплексе «Измайлово» запланирована операция с группой ювелиров из Индии. И она спланирована как раз на то время, что и твоя дурацкая акция по отъему «бабок» у держателей обменных пунктов.
– Ну и что? У каждого свое дело. Ты делаешь свое, я – свое. Сколько раз бывало, что в том же Измайлово одна бригада «брала» сберкассу, вторая шмонала хату, третья на снятой квартире чистила лохов в преферанс… И никто никому не мешал.
– Так было раньше, Миня. А теперь будет иначе. Другой масштаб операций. Сколько ты возьмешь валюты в «обменных»?
– Лимонов пять…
– Меньше. Ты возьмешь какой-нибудь «капусты», в пересчете на баксы, всего несколько тысяч. Пока ты загорал в Анталии, у нас в стране опять рухнула финансовая система, и все баксы выгребли из обменных пунктов ещё позавчера. Так что ты возьмешь в лучшем случае на пять лимонов «деревянных». И то, если завезут партию «зеленых». Скорее всего, завезут. Но операция у тебя вечером, и ты, придурок, не учел, что к тому времени останутся у твоих подопечных только российские деньги.
– Это уже моя забота.
– Конечно, конечно. Но ты спросил, я отвечаю. Я заработаю на своей весьма хитро продуманной операции не менее десяти тысяч… брильянтов. Там, конечно, будет и мелочь – от I-го до 3-х каратов. Но будут и очень, очень крупные камни. Их специально привезли индусы в Москву на ежегодную августовскую ярмарку. Так что мой прибыток – не менее 25 миллионов.
– Ну, если я отменю операцию, может, поделишься, – уже сдаваясь спросил Миня.
– Делятся пусть членистоногие, им есть чем. У меня все по счету.
– А не боишься, что я сам встряну в твою операцию?
– Нет?
– Почему?
– Ты ведь решил все равно почистить «обменные», только теперь, зная мои планы, ты спланируешь свою операцию на час раньше. Умные очень?
– Очень…
– Ладно. Поглядим.
– Собери бригаду. Посоветуйся. Про меня уже многие слышали. Поговори с бойцами, стоит ли со мной связываться.
Интуиция, или, если хотите, чутье, у Мини было. Кабы не было, не был бы он паханом, не ходил бы так долго в бригадирах, а сосал бы баланду на зоне.
Он собрал бригаду в кафе «Надежда». Название, конечно, тоже дело не последнее. Но бригада собиралась в этом кафе потому, что его хозяин Феликс Медведь был фактически членом бригады. А это совсем не то, что собираться у запуганного твоими «отморозками» торгаша.
Кафе не стали открывать в 10. Повесили табличку «по техническим причинам…». И собрались. Бойцы не сразу врубились, что им кто-то угрожает. Когда врубились, был большой базар. Но действительно нашлись двое, кто уже слыхал, сам не сталкивался, но слыхал про Игуану.
Репутация у неё оказалась хреновая.
– Не было случая, чтоб он (или она, хрен знает, кто за этим голосом по телефону скрывается) приказал, и чтоб не выполнили, и чтоб после этого остались живые.
– Да что за хренота такая? У нас что, стволов мало?
– Стволов много, а только и я скажу, – не стоит с ней (или с ним) связываться. Мне что не нравится. У них, кто на Игуну работает, мало что разведка, так и технические всякие штуки, с ума сойти и не встать. Вот, скажем, мы тут сидим, и я зуб даю, все, что мы говорим – она слышит.
– Ну, котел то не лей, – обиделся Феликс, натянув пиджак 60-го размера на могучих плечах. – Я сам здесь ночевал, в своем кабинете, и со мной братаны – Колька Ухо и Вася Рвач. Мы что, бухие что ли были?
– А вот на спор!
– О том и спор: мы сейчас примем решение накласть на «советы» Игуаны. И все. Отсюда мы не выйдем.
– А смысл?
– Через час вся воровская Москва, все «отморозки» и «беспределыцики», все авторитеты, паханы, пехотинцы будут знать: Игуана наказала бригаду Мини, потому что Миня не послушал её совета.
– Да что за…, да я… Почему ж я про игуану эту гребаную ничего не слыхал?
– А везло пока. Она уже так три бригады под корень извела, разными способами. В одной бригаде, у Фили рыжего, всех пехотинцев за сутки перестреляли в разных концах Москвы. Вроде, все смерти друг с другом не связаны. А накануне Филя совета Игуаны не послушал и «наехал» на «Автосервис» на Плющихе. И суток бойцы не прожили после того. И что интересно – никаких там «стрелок», разборок, воровского суда. Всех перестреляли, и все.
– Ну, ваще… Почему я последним об этом узнаю?
– Да, почему. Вопрос. И вопрос этот тебе – Миня, не в плюс. Должен бы знать.
– Да, где твоя хватка, твой хваленый нюх? Может, устал в паханах ходить?
– Поговори еще, ухи отстрелю.
– На все ухи патронов не хватит. Кстати о патронах. Я слыхал, что вторую бригаду, из серпуховских, работавших на Северо-западе Москвы, она и вовсе чудно извела. Верите, нет, братаны, но померли 32 человека от инфаркта. Кто где – кто на бабе, кто в своей койке, у кого приступ случился в кабаке, а кто и дал дуба за рулем своей тачки. Но «цинк» бл… у всех один диагноз – инфаркт миокардия.