Их позвал Ашт

Хант Диана

Да, тогда пацанве поселенской мало не показалось. У-у-х! Как он ловко с ними! А еще после того раза на меня больше никто и никогда в поселении косо не посмотрел! Не сказал ничего!

Другое дело дома…

Дома у нас, то есть у Кэтти он не был. Если бы был, хоть раз, я бы не хотела его имя помнить. Может, лучше пришел бы?

Нет, как хорошо так. А то было бы мне и вовсе нечего вспоминать.

Хотя, может, если

бы он к нам пришел, а у меня рядом с ним язык не отказывал, и я бы сказала, что плохо мне, очень плохо, когда ночью ходят, хотят ко мне зайти, пугают… Может, и тогда бы, защитил?

Ведь больше защитить меня было некому. И к пятнадцатой весне совсем невыносимо стало.

И хорошо, что он никогда не пришел!

И вообще хорошо, что не видела его больше никогда!

Если бы даже защитил, но пришел бы в дом Кэтти как «гость»… Я бы не хотела сейчас вспомнить его имя.

А я хочу.

* * * *

* * *

* *

* *

*

Думала, лето пережду. Опять же, и этот страшный огромный Брэг с раздробленным носом, воняющий алкоголем так, что его приближение всегда можно угадать по запаху даже на насквозь продуваемом чердаке, куда-то пропал.

Кэтти говорила кому-то, что на приданное мне зарабатывать, очень смеялась. Я поняла тогда, что это шутка. Ведь не могла она отдать меня Брэгу? Или могла?

Я думала, что как минимум, лето в запасе у меня есть, а потом, даже если Брэг вернется, холода наступят, и до следующей весны на чердак никто не сунется. Значит, удастся продержаться целый год. Не удалось.

Через месяц – весна уже была на исходе, Кэтти сказала, что «берет меня в дело».

Вместо Шеи. Ей Ваприн навсегда перечеркнул возможность карьерного роста.

Мама… А Кэтти мне мама!

Надо сказать о ней несколько слов.

1) 

Мама очень любит деньги.

2) 

Пожалуй, единственное, что любит.

3) 

Мне всегда казалось, что любовь к деньгам занимает сердце Кэтти полностью, и на меня в ней не остается места.

4) 

Если бы она любила меня хотя бы вполовину так…

Но я отвлеклась.

Я это к тому, что понятно, чем руководствовалась Кэтти, когда впускала в дом Ваприна.

Поселение Какилея маленькое. И все знают, что Ваприну ни один дом не отдаст дочь в хозяйки. Не приживаются

они у него. Трое уже было. А как последняя зимой на капище перебралась, к нам зачастил. Раньше тоже ходил, но больше пил.

Зачем, говорит, мне платить за то, что дома бесплатно валяется?

Я хоть и маленькая была, а понимала, что «валяется» – это не образное выражение. Скорее всего, и вправду валяется. И не от большого здоровья.

«Девочек» и раньше били «гости», но в тот день, я за доктором бегала, и вместе с ним в комнату «девочек» вошла. Не верилось, что недавно э т о было лицом… не очень красивым, кстати, лицом, частенько опухшим и неприятным, с небольшим шрамом на двойном подбородке, но все же… лицом. Человеческим, даже женским…

Тогда окончательно поняла, пора бежать.

– Переселяйся к Селене, Раки, – сказала Кэтти. – Хватит на чердаке мерзнуть, дочка.

– Я не мерзну, – ответила тихо, но чтобы Кэтти услышала, и дальше принялась оттирать пятна с пола.

Кэтти не стала спорить, подошла и пнула пониже спины, вынуждая сесть.

– Я не спрашиваю, мерзнешь, или нет! Пришло время.

Так много Кэтти со мной редко разговаривала.

– Будешь, наконец, отрабатывать хлеб. Хватит дармоедничать!

Я голову опустила, очень ответить хотелось, но смолчала.

То есть отрабатывать? Я, сколько себя помню, его отрабатываю. На кухне, на огороде, с ведром и щеткой в руке, на побегушках по всему поселению!

Кэтти дернула меня за ворот рубахи, вынуждая встать. Оглядела, как лошадь выбирала, вокруг крутанула. Хмыкнула. Сказала мягко, доверительно:

– Ваприн, детка, не такой злодей, каким кажется. Он почему зверствует? Давно на тебя глаз положил. А Шея, дура, сама его выбесила. Зачем сунулась к пьяному? Но она и старуха уже давно. То ли дело ты. Тебя не тронет. – Кэтти провела рукой по моим волосам, приглаживала вихры что ли? – Я тебя Брэгу обещала, но говорят, он не вернется.

А я поняла, что то, что было страхом раньше, не страхом было. Так, ерунда.

Правда, Брэгу обещала.

А теперь Ваприну отдает.

Я молчу, жду, когда это кончится. Рано усвоила, если меньше говорить, меньше шанс, что заметят. Запомнят.

– Гляди ж ты, – Кэтти всматривалась в мое лицо, как впервые видит. – Ни слезинки, хоть и дрожит. Ну же, дочка, – Кэтти опять провела рукой по моим волосам. – Это он с Шеей не со зла. Да и не везло мужику в жизни. С тобой совсем по-другому будет. Говорит, к себе забрать хочет.

В тот же вечер я ушла.