Иллюзия бессмертия

Снежная Александра

Волшебница была не против. Стыдно признаться, но великая одэйя впервые радовалась тому, что оказалась "плохим" учителем.

— А где Доммэ и Айт? — едва первая эйфория от встречи чуть схлынула, оглянулась Вайолет.

— Доммэ нужно немного побыть одному, — уклончиво сообщила Урсула. — А одарина позвала Темная Мать. И, думаю, нам тоже не мешало бы отсюда убраться, — она глянула себе под ноги на устилающий пол черный искрящийся песок. — Как-то нехорошо устраивать праздник на чужих костях. Оставим неприкаянные души в покое.

— Не спеши, — качнула головой Вайолет, прижалась

щекой к щеке Лин, а после тихо сообщила Урсуле: — Не успела тебе сказать, но мертвого ледника уже не существует. Стена, отделяющая мир магии от свободных земель, исчезла. И еще… в этом мире больше никого и никогда не превратят в сфирью.

Девушка осторожно передала Лин в руки Кина и с улыбкой шагнула вперед, тихо произнеся первое имя:

— Эйрис…

Песок у ног Вайолет зашевелился, вздымаясь вверх пыльной воронкой. Она уплотнилась, приобретая силуэт маленькой девочки, и сквозь его нечеткий абрис стали проступать черты живого ребенка. Из стен, потолка и пола Сада Душ начали сочиться шевелящиеся тени. Они медленно кружили в воздухе, выжидая, когда Фиалка назовет каждую из них по имени, и как только это происходило — темными каплями падали вниз, превращаясь в женщин и мужчин, изумленно разглядывающих собственные тела, словно видели их впервые.

В торжественной тишине Вайолет называла все новые и новые имена. Тени таяли, черный песок исчезал, а зал заполнялся ожившими магами и счастьем… Люди смеялись, плакали, а узнавая друг друга, пожимали руки или обнимались. И когда перед сияющим взглядом Фиалки замерла последняя сфирья, девушка протянула к ней ладонь и дрогнувшим голосом шепнула:

— Сармин…

Черная тень свилась с песчаным вихрем, увеличилась в объеме, и бесформенная масса, постепенно обретая контуры человеческого тела, наконец превратилась в очень высокого и крепкого мужчину, немного удивленно глядящего на Вайолет своими пронзительно-фиолетовыми глазами.

Меж темных бровей мага пролегла глубокая складка, когда за спиной Вайолет громко всхлипнула Ириэйя. Пристально всматриваясь в лицо Фиалки, мужчина сделал шумный вдох и вдруг произнес:

— Тэлли?..

Слова застряли в горле девушки колючим комком, и она отрицательно повела головой:

— Нет. Меня зовут Вайолет. А ее… — Фиалка ухватилась за трясущуюся от волнения ладонь сестры и чуть подтолкнула девушку вперед, — а ее зовут Ириэйя.

— Мы немного выросли, пока ты… — Ири запнулась, не сумев подобрать правильных слов, с мольбой и надеждой глядя в лицо родителя, о котором грезила всю свою жизнь.

— Пока ты спал… отец, — закончила за нее Вайолет.

Сармин перевел потрясенный взгляд с одной сестры на другую, и в его удивительно красивых глазах мелькнула тень понимания. Резко притянув обеих девушек к себе, мужчина прижал к широкой груди их темные головы, низко и чуть хрипловато выдохнув:

— Доченьки…

Где-то за их спинами подозрительно-громко шмыгнула носом Урсула, тихо пробурчав, что стареет; светло и грустно вздохнул Кин, с тоской вспомнив о своих родителях; деликатно отвернулся в сторону Грайд, выискивая в толпе перевоплощенных магов знакомые лица… И только маленькая Лин совершенно восторженно и радостно вертелась по сторонам, принимая

все происходящее за какой-то удивительный праздник, на котором она была главным действующим лицом. Ведь именно с ее горячего желания заполучить себе маму и началась вся эта невообразимая кутерьма.

* * *

Каждый раз, вступая в темный чертог, Айт испытывал совершенно разные чувства: от трепета и благоговения до опьяняющего возбуждения. А вот абсолютную апатию и всепоглощающую пустоту одарин ощущал впервые, будто вечно искушающая его госпожа внезапно утратила над ним свою власть.

Мысль эта лениво шевельнулась где-то на краю сознания ай-тэро и так же равнодушно исчезла, оставив во рту привкус терпкой горечи.

— Айт… наконец-то… — ласковый вкрадчивый шепот, словно ночной мотылек, прошелестел в пустоте, невидимые руки мягко опустились на плечи одарина, и он, закрыв глаза, с тоскливой болью вспомнил другие — хрупкие, нежные, с голубой сеткой вен под атласной кожей на тонких запястьях и запахом цветущих яблонь…

— Я сделал все, как ты хотела, госпожа, — монотонно и холодно произнес Айт. — Моргана мертва, завеса между мирами закрыта, а твой сын получил обещанную ему сумеречную деву.

— Как же я довольна тобой, мой верный страж, — в голосе Темной Матери яркими нотами перекатывались удовлетворение и триумф. — Ты лучший ай-тэро из всех, что у меня когда-либо были. И даже несмотря на то, что мой грандиозный план осуществился не полностью, ты достойно справился с поставленной задачей, Айт.

— Не полностью? — скорее по инерции, чем из любопытства, рассеянно спросил одарин.

— Глупая девчонка не захотела стать вместе с Сумраком богиней в другом мире, а пожелала вернуться обратно, — небрежно сообщила Тьма. — Но это уже не важно. Однажды Сумрак найдет себе новую Дъяммиру. Главное, что нам со Светом больше не придется воевать с сыном за этот мир, у него теперь есть свой. Все счастливы и довольны. А я — больше всех. И, как и обещала, в благодарность за службу я готова выполнить любое твое желание. Проси все, что хочешь, Айт. Это твой звездный час, мой Первый страж…

Заторможенно вслушиваясь в глухие учащенные удары собственного сердца, Айт пялился в кромешную темноту чертога, все еще переваривая слова темной богини. Ему ведь не послышалось?..

Мешанина образов создавала хаос в его голове, и одарин не мог сложить в простую фразу упрямо бьющую в висок мысль: "Она сказала, что…"

— Чего желает твоя душа, мой одарин? — Тьма коснулась невидимыми пальцами скулы ай-тэро, и он вздрогнул, стряхивая с себя оцепенение, как припавшую пыль.

— Отпусти меня, — на одном дыхании произнес Айт.

— Что?..

Богиня обдала тело мужчины ледяным холодом, но не смогла вынудить его даже поежиться. Шагнув вперед, он словно одержимый повторил снова:

— Отпусти… Забери силу, магию, все, что дала, только отпусти.

— К ней? — взбешенно поинтересовалась Темная Мать.

— К ней, — без тени смирения и сожаления признался Айт.

— С-собираеш-шься предать меня?

Агрессивная магия сгустилась вокруг одарина, сжимая, причиняя боль и грозя расплющить его, как букашку.