Им помогали силы Тьмы
Шрифт:
За едой они обсуждали, как лучше спастись из этой западни. Грегори был уверен в том, что рейхсканцелярия уже пала или будет захвачена этой ночью, но, по последним донесениям, фанатики-юнцы из «Гитлерюгенд» до последнего момента удерживали мосты через Хавель, и все еще осталось много очагов сопротивления, таких, например, как тот, на территории которого была расположена вилла.
Нет и тени сомнения в том, что Берлин полностью и наглухо со всех сторон заперт, русские не выпустят ни одной машины из кольца. Даже если бы уцелел их фургон, то эмблема Красного Креста не могла бы им послужить защитой, русские реквизировали бы машину для своих нужд, а их бы арестовали по подозрению в шпионаже или в том, что они пытаются избежать возмездия за свои преступления. Поэтому наиболее приемлемый для них вариант — пуститься в путь, стараясь держаться подальше от дорог и используя леса и разрушенные здания как места для ночевки, обходя все русские патрули и заставы.
Когда они перекусили, Эрика решила привести в порядок прическу и подсела к небольшому трюмо, стоявшему в дальнем углу погреба. У зеркала она нашла прикрепленной записку, которую раньше они не заметили. На конверте было нацарапано имя адресата: «Грегори».
Оставить записку могла только Сабина. Эрика отдала записку Грегори, он надорвал конверт и прочитал содержимое послания:
«Мой дорогой, я прождала тебя целый день, но ты так и не появился. Я очень опасаюсь, что ты погиб. Наступила ночь, а с ней и мой последний шанс на спасение. Мы с Труди уезжаем в моей машине. Одному Богу известно, доедем ли, сумеем ли выбраться из кольца. Я за тебя молюсь, чтобы ты остался жив, добрался сюда и прочитал эту записку. Если случится так, что у тебя не окажется под рукой машины, чтобы удрать от русских, то воспользуйся моторной лодкой. У меня было припасено много бензина, и я заполнила ее бак перед отъездом. Ну с Богом. Сабина».
— Значит, она жива! — обрадовался Грегори. — Они уехали еще до того, как упала бомба. Моторная лодка! А я-то подумал, что она бесполезна для нас без бензина. Какой же она молодец, что позаботилась заполнить бак!
Они начали спешно перекраивать свои планы. Познания Грегори в русском языке были безнадежны для того, чтобы изъясниться с патрулями, но на то, чтобы односложно ответить, их хватало: немножко он все-таки поднабрался русских слов, когда в сорок первом году был в Москве и Ленинграде. Он мог переодеться в русскую форму. Спускаясь вниз по Хавелю, они неминуемо проходили бы мимо Потсдама, если на них наведут прожектор, Грегори что-нибудь крикнет на ломаном русском, а форма будет гарантией того, что их не расстреляют с берега тут же, на месте.
Решив, что нелишне прихватить с собой какую-нибудь провизию, он взял баул и напихал туда консервных банок, затем они с Малаку сходили к лодке. Так как ею уже несколько месяцев не пользовались, пришлось немного повозиться с мотором. Удостоверившись, что теперь все в порядке, они вернулись в погреб. Раньше полуночи трогаться в путь не имело смысла. Пока Грегори переодевался в советское обмундирование, припасенное предусмотрительным Малаку, тот вставил вместо двух догоревших свечей новые и отыскал среди стеклянного боя еще одну бутылку вина.
Они сидели, распивая эту бутылку, празднуя свою удачу, когда неожиданно услышали, как кто-то наверху взбирается по куче обломков, Грегори мгновенно вынул «маузер». Когда он подобрал его на полу после убийства немца, ему было не до того, чтобы проверить оружие, а сейчас он, к удивлению, обнаружил, что пистолет какой-то слишком уж легкий, Грегори проверил, заряжен ли «маузер», и обнаружил, что немец просто-напросто блефовал незаряженным оружием.
Шаги послышались уже на верхних ступенях лестницы, раздался мужской голос:
— Сабина! Сабина! Ты тут, Сабина?
Подняв глаза, они с Малаку увидели сначала мужские сапоги, затем форменные офицерские брюки и ствол немецкого автомата. В погреб проник луч света мощного фонаря и упал на лицо вздремнувшей на койке Эрики. В следующий момент сверху раздался удивленный голос:
— Эрика, ради всего святого, что ты здесь делаешь?
Грегори понял, кто хозяин голоса, фонаря и автомата.
Это был Курт фон Остенберг, выписавшийся из госпиталя и пришедший за Сабиной. Что за злая шутка Фортуны: пройти через все мытарства сегодняшнего дня и напороться на хорошо вооруженного врага в самый неудачный момент!
Эрика рывком села на постели и вскрикнула:
— Курт, ты? Сабины здесь нет, а я…
Яркий свет фонаря перебивал слабый отблеск свечей, и граф пока не знал, что в погребе есть еще кто-то, кроме Эрики. Когда он сбежал вниз еще на несколько ступеней, присутствующие в погребе увидели, что голова у него забинтована.
Он закричал на Эрику:
— Ах ты сука! Предательница поганая! Сбежать к английскому шпиону, когда твоя страна ведет с Англией войну. Но ничего, я восстановлю справедливость и сведу с тобой счеты еще до прихода русских!
Когда он поднял на Эрику автомат, Грегори вскочил с пустым «маузером» в руках.
Фон Остенберг развернулся на звук, держа фонарь параллельно стволу; луч от фонаря пробежал по лицу Малаку и упал на Грегори, граф охнул:
— Мой бог! Русский!
Держа Грегори на прицеле, он рыкнул через плечо на Эрику:
— Вот значит как! Хороша женушка — нечего сказать! Сначала еврей, затем англичанин, а теперь еще и русский. Под кого угодно готова лечь, стерва! Ну и шлюшка же мне досталась в жены. Ладно, как только я покончу с этими двумя субчиками, разберусь и с тобой, чтобы ты не позорила меня своими любовными связями со всяким отребьем.
Он направил автомат в грудь Грегори.
— Стой! — крикнула Эрика. — Остановись, ради Бога! Это совсем не русский. Это…
Ее испуганный голос перешел на шепот.
Под широкой повязкой глаза графа зажглись интересом и ненавистью.
— Неужели, — зашептал он удивленно. — И точно, не русский. Это тот самый английский поганец. Да, Бог и вправду мне помогает.
Грегори знал, что перед ним враг, враг лютый, но это не Граубер. Этот ученый граф не садист и не патологический убийца. Надо попробовать спасти жизнь хотя бы Эрике. Заговорить ему зубы и… Грегори метнул в сторону фон Остенберга тяжелый «маузер» и приготовился к прыжку. Пистолет пролетел мимо, так как граф просто уклонился от этого метательного снаряда, дернув головой в сторону, и предупреждающе выразительно пошевелил автоматом:
— Еще один шаг, и ты покойник!
Эрика закричала:
— Грегори, не трогайся с места, умоляю! Если уж ему так не терпится кого-то убить, пусть это буду я.
— Какая пара любящих голубков, — развеселился граф. — Галантный джентльмен предлагает убить его вместо моей подзаборной шлюхи-жены, как будто у меня не хватит пуль на вас обоих. А эта тварь воет, что готова пожертвовать собой ради него. Но вы не сомневайтесь: я не собираюсь вас разлучать, мои голубки. Прямо Ромео и Джульетта! Одна могила на двоих.