Император и шут
Шрифт:
Инос была очарована. В Кинвэйле ей приходилось встречаться с полукровками, но сравнения с чистокровными эльфийками тамошние девушки не выдерживали. Импская кровь сильнее эльфийской. Оставалось только позавидовать этим ребячливым золотистым проказникам. На них так радостно было смотреть — особенно после того, как угрюмые джинны и суровые джотунны столь долго являлись ее единственными спутниками.
«Похоже, Илрейн мне очень понравится», — решила Инос. Для сухого жара пустыни длинное платье и плотное покрывало было достаточно удобным одеянием, но в удушливом и соленом морском
— Зана?
— Что, моя госпожа?
— Взгляни на этих девочек. Что, если и мне последовать их примеру, сбросить все лишнее и прыгнуть за борт? Что бы сказал Азак?
Зана вытаращила свои рубиновые глаза так, что они стали раза в два крупнее, и произнесла:
— Сомневаюсь, что он вообще разрешит тебе вернуться на корабль.
— Верно! — вздохнула Инос.
Не только гнев Азака помешал Инос сбросить покрывало, но и ее лицо. Представив, как ее станут разглядывать, она предпочла и дальше париться под чадрой. Возможно, ей ничего другого не останется, как примириться с покрывалом.
На палубе суетились джотунны и эльфы, а джинны, постоянно путаясь у них под ногами, злились, что им негде пройти. Азак только что нанял эльфа и долго что-то втолковывал ему. Паренек принял монету и направился к берегу самым прямым путем — прыгнув за борт. Наверное, он и вправду был юн, потому что двигался в воде так быстро и энергично, что позади него оставалась кильватерная струя, а руки взлетали над водой как птичьи крылья. Облокотившись на поручень, Азак смотрел ему вслед равнодушным взором. Инос сочла момент самым подходящим и, приблизившись, помахала письмом перед его носом, а для большей надежности позвала:
— Дорогой!
Обращение уже не казалось ей таким странным. Инос задумала взрастить в своем сердце любовь с помощью самовнушения. Начала она с нежного, но наиболее нейтрального слова, впоследствии собираясь разработать более страстные термины. Привычка — великая вещь; возможно, частое использование специальных слов сделает иллюзорное естественным.
— Любовь моя? — Азак одобрительно улыбался: он знал, что она задумала, и, по-видимому, ценил ее старания.
— Ты отправляешь послание Кару. Мне бы тоже хотелось отослать письмо тете Кэйд.
— Конечно, — согласился Азак, взяв письмо в свои громадные руки воина. — Но ты его запечатала! Я должен прочесть.
Повисло молчание. Инос вдумывалась в то, что только что услышала. Она с трудом верила своим ушам. Но поверить пришлось.
— Муж не доверяет жене?
— Всему свое время, а тебе мое доверие еще надо заслужить, дорогая, — мягко улыбаясь, сообщил Азак. — Мужчины моей страны никогда не были легковерны.
«Когда ты отдашь мне свое сердце, я поделюсь с тобой доверием», — словно говорили его прищуренные глаза.
Тяжко вздохнув, Инос сказала самым сладеньким голоском, на который только была способна:
— Если так, то читай, конечно.
Азак незамедлительно сорвал печать. Привалившись спиной к поручням, джинн стал внимательно читать. Вдруг он переменился в лице.
— Ты говорила с матросом? — прохрипел Азак, хмуря брови.
— Там была Зана, — поторопилась оправдаться Инос.
— А! Прости, — буркнул джинн и вернулся к письму.
Буря пронеслась стороной, но надолго ли, этого Инос не знала. Так же как не представляла себе, чем подкупить Зану, чтобы согласилась солгать брату.
Дочитав, Азак кивнул, сложил письмо, сунул в карман и милостиво пообещал:
— Оно будет послано. Я рад, что ты проявила разумную осторожность. Я думаю, ты представляешь, насколько у нас мало шансов надеяться, что пакет все-таки попадет во дворец Алакарны?..
— Да, представляю.
— Хорошо, — кивнул он. — И не утруждай себя мольбами за своего малявку любовника. Все кончено! — рявкнул Азак.
Чтобы не взорваться в тот же миг, Инос сделала глубокий вдох, положила руки на поручни и уставилась на вздымавшийся зелеными холмами берег. Усилием воли заставив свой голос остаться тихим и ровным, она заявила:
— Ты несправедлив ко мне, супруг мой. Фавн никогда не был моим любовником. У меня никогда никаких любовников не было в прошлом, в будущем... я поклялась быть верной тебе. Твои слова оскорбили меня.
— Мы не будем больше обсуждать это, — прорычал Азак.
Инос повернулась и ушла, пока не успела ляпнуть что-либо неподходящее.
В каюте было удушающе жарко, но разобиженная Инос долго просидела на своей койке. Она не могла понять, почему Азак не желает слушать разумные доводы. Почему не хочет принять тот факт, что власть обязана награждать верность? Почему не верит, что Рэп — всего лишь марионетка и бросать его в тюрьму по меньшей мере глупо и конечно же чрезвычайно жестоко? Почему не хочет на деле убедиться, что убрать фавна из жизни Инос проще простого? Достаточно посадить парня на первый же корабль и выслать из страны.
«Безумная ревность — единственное объяснение, — подытожила Инос. — Очевидно, из-за проклятия Азак свихнулся. Когда дело хоть как-то касается меня, он не способен рассуждать. А вот мне надо научиться следить за каждым своим шагом».
Между тем шум и гам на палубе не утихали. Эльфы трудились сноровисто, быстро опустошая трюмы судна и освобождая место для товаров, экспортируемых Илрейном, воды и продуктов питания на долгий срок плавания. Шкивы и ворота визжали, перекрывая смех. Отсутствие причалов, естественных для любого нормального порта, поражало до изумления. Неужели эльфы так уж сильно боялись шпионов? Вряд ли, скорее всего, им нравилось искусственно создавать себе дополнительные трудности.
В конце концов Инос услышала, что голос Азака практически перекрывает всеобщий гомон, и поняла, что должна появиться на палубе. На верху лестницы, по которой поднималась Инос, стояла Зана и внимательно наблюдала за спором. Все на корабле следили за этим спором. Только эльфы с усмешкой, а пассажиры и команда — насупившись. Эльфов забавляла буйная ярость Азака, метавшего громы и молнии в надежде запугать стройную девушку вдвое меньше его по габаритам и внешне много моложе джинна. Бедный Азак, его не боялись!