Императорский отбор, Или его строптивое счастье - 2

Самсонова Наталья

Круглый камень пошел рябью, как это недавно было с зеркалом, и, полыхнув насыщенно-алым, исчез. Грег открыл глаза, грязно выругался и потерял сознание. Левайр же упал на спину и раскинул руки.

– Я прикоснулся к древней магии.

– И понесешь Грега, который не перенес такого счастья, – усмехнулся Даррен и протянул другу стимулятор. – Держи.

Левайр рывком сел и, потянувшись вперед, прижал руку к шее оборотня.

– Фуф, он живой. Я, признаться, о другом подумал. Что произошло? Я… Ты ничего не объяснил, мой Император, и я это принял. Но… Я же тоже все видел. Вот только ничего не понял.

Тут Левайр

перевел взгляд на Хестер и низко поклонился.

– Я восхищен, Ваше Императорское Величество. Как и все те, кто видел ваш воздушный бой.

Леди Аргеланд-Элеарская кивнула и поблагодарила Первого Советника. Хотя на самом деле она была уверена, что зрелище было скорее жалкое, чем выдающееся. Особенно момент, когда она сама себе крылом по морде заехала.

«Позорище», – рыкнула она сама на себя.

– Тоже? – недоуменно уточнил Даррен. – О чем ты говоришь?

Отвлекшись от самобичевания, Хестер тоже посмотрела на Левайра, который, пожав плечами, попытался объяснить:

– Я не сразу заметил, но во время боя до меня доносились чужие чувства. Как будто нас было много и мы все соприкасались, но не телами, а сознаниями. Как… Как если потрогать человека, то можешь почувствовать тепло его тела. А я как будто своим разумом коснулся многих других.

Даррен вздохнул:

– Мы очень многого не знаем о той магии, что использовали наши предки. И о том количестве жертв, которые они принесли ради защиты академии.

Вздохнув, Император опустился на пол, рядом с бессознательным Грегом. Положив ладонь на грудь соратника, Даррен начал делиться с ним магией.

– Подождем, пока Грегуар к нам вернется. Я, к своему стыду, забыл, что отсюда никого не получится вынести. Покинуть коридоры последней надежды можно только по доброй воле.

Хестер опустилась рядом с Дарреном и, прижавшись к его плечу, принялась создавать маленьких светлячков.

– В нашей семье сохранились легенды о Прядильщицах, – проговорил вдруг Левайр, – они видели магию как пряжу и могли соткать из нее все что угодно.

Прерывистый вздох Грегуара заставил Первого Советника замолчать и податься к нему.

– Как ты?

– Как будто из меня выпили всю магию, – хмыкнул оборотень. – Ваши Императорские Величества, мое почтение. Битва была великолепной. Я правильно понял, что Мартинер был тем самым Мартинером, который подписал мирный договор с Санталовой грядой? Когда их воины на руххах прилетели в парк?

Даррен тяжело вздохнул:

– И да, и нет. На наше счастье, здесь мы можем говорить без оглядки на семейные тайны: коридор последней надежды гасит все клятвы.

– Опасный коридор. – Хестер прикусила губу, но Даррен покачал головой:

– Ничуть. Коридор защищает сам себя – повторить сказанные здесь слова можно только при согласии всех участников разговора.

И, словно иллюстрируя слова Императора, на покрытых магическим мхом стенах появились колдовские знаки, источавшие тот же свет.

– Дьеллара Аргеланд, та, что закрепила колдовской дар в моем роду, прибыла с острова Драгари. Она была старшей наставницей, а потому только она имела право обратиться за помощью к Императору Элеарской Империи.

– А Империя в тот момент увязла в бессмысленной войне с Санталовой грядой, – подхватил Даррен. – Мартинер Элеарский мнил себя великим полководцем и завоевателем. Но недаром наш с ним великий предок

остановился и не стал воевать с Санталовой грядой. Понял, что победа будет бессмысленной. Мартинер отступил, но не отступился.

Даррен замолчал, и вместо него заговорила Хестер:

– Дьеллара Драгари прибыла к его двору именно в период затишья. Но во время короткой аудиенции она поняла, что нарушителем был сам Император, а потому попросила совсем о другом. А именно: она попросила завезти на остров землю, овец и кур. Сам по себе остров Трех Башен был столь же каменист и бесплоден, сколь и Санталова гряда. Император удовлетворил запрос леди Драгари и предложил ей остаться при дворе.

– На следующую часть истории свет пролил Эрлих Лин-Торванс, – Император помог Грегу сесть, – его отец сам связался с леди Драгари. Маги душ видели, что источник магии свел с ума Мартинера. Первая попытка переворота не удалась, и старшая ветвь Лин-Торвансов приняла удар на себя. Если бы Мартинер не был настолько опьянен силой источника Драгари, он бы смог остановиться и не настроил бы против себя своего сына.

Император замолчал. Никогда еще ему не было настолько тяжело говорить о прошлом.

– На стороне леди Драгари и семьи-Лин-Торванс выступила Императрица. Переворот потому и провалился, что никто не собирался убивать Мартинера. Они пытались оборвать его связь с источником и очистить его разум от влияния грязи.

– А грязь он подцепил в мире-в-мире, – хрипло добавила Хестер. – И это не совсем грязь, это просто безумная неукрощенная и неочищенная сила. Сила, которая создает новые миры и уничтожает уже сотворенные, потому что для нее просто нет места там, где все упорядочено.

– Он казнил ее? – шепотом спросил Левайр.

– Он убил ее своими руками, и их сын и наследник стал тому свидетелем. Императрица смогла очистить доброе имя леди Драгари, умирая, она выпалила что-то вроде: «Если бы эта проклятая стерва помогла нам, все было бы иначе!» Так Дьеллара Драгари стала доверенным лицом Его Императорского Величества, – с горечью произнес Император.

– Первый Прорыв произошел именно в те времена, – добавила Хестер. – Он был совсем небольшим, и леди Драгари удалось полностью его очистить. Та комната, в которую нас заманили с помощью кольца, – Прорыв пришелся на нее. Крошечный, точечный, он вырвался из тела Мартинера, и – не знаю, к добру или к худу – в тот день рядом с ним была Дьеллара Драгари. Она призвала накидку и растворила грязь. Это напугало Императора, и он разрубил шкатулку.

– Кадрия солгала, когда сказала, что комната была закрыта в ее юности, – кивнул Даррен. – Это произошло задолго до ее рождения.

Хестер грустно улыбнулась:

– Зато это позволило Дьелларе подобраться к Императору еще ближе. Она рассказала ему о своей любви к Корвусу Аргеланду и о том, что старые правила не позволят ей быть счастливой. Что еще год-другой – и она будет вынуждена вернуться на остров. И их с Корвусом дочь родится там и никогда не увидит отца. Она напирала на то, что ей некому передать контроль над источником, и Мартинер повелся. Он взял с нее несколько клятв, в том числе и ту, что она никогда не проведет на острове больше трех дней. А взамен… Взамен он провел для них с Корвусом брачный обряд, хотя никто из жрецов на это не был согласен.