Императорский воспитанник
Шрифт:
Каро помнила, как нашла первое письмо и полчаса просидела, перечитывая в чем-то неловкие, но удивительно трогательные и искренние слова. Такого ей в жизни никто не писал…
«Неизвестный» рассказывал о том, что чувствует, и Каро каждый раз открывала для себя какую-то новую его грань. Порой она сама посмеивалась над тем, как ждет каждого нового послания. Посмеивалась и… ждала.
Каро и в голову не приходило, что можно чувствовать так глубоко. Быть для кого-то целым миром оказалось маняще, сладко и немножко страшно. Она сама не понимала что с ней происходит. Но это странное сумасшествие, которое люди называют
Вот удивительно… за свою жизнь она столько получала разнообразных признаний в любви, но ни одно из них не вызывало у нее и малой доли тех чувств, который она испытывала сейчас… Каро привыкла подсмеиваться над вдруг глупеющими фрейлинами, или над сумасшедшими выходками юнцов из гвардии, но сама никогда ничего подобного не испытывала и втайне даже слегка гордилась таким своим здравомыслием. Гордилась и самую капельку завидовала.
А теперь вся эта чепуха и все эти глупости вдруг приобрели свой, очень глубокий, неведомый ей раньше смысл. «Неизвестный» поклонник ни разу не написал прямым текстом, что любит, но каждая строчка дышала этим чувством. Каждая его буква была посвящена ей.
Конечно, Каро казалось, что она знает, кто автор этих посланий. И он заставлял ее испытывать нечто совсем другое, нежели она испытывала к Лану или к Магдалене… Совсем другое!
Сегодня в письме были стихи. Их нельзя было назвать гениальными, особенно если сравнивать с известными поэтами, но… почему-то сердце билось именно от этих немного наивных, но таких прочувствованных строк.
Скоро он должен придти… Каро как-то даже поспешно убрала письмо в ларец.
Это было чем-то вроде игры…негласной договоренности. Даниэль никак не обнаруживал свою причастность к письмам и Каро тоже делала вид, что ничего не знает.
У них и так было достаточно тем для разговора. Не считая того, что уроки магии продолжались, и уже были кое-какие успехи.
Правда, впустить ее в свой ментал у него пока не получалось. Книги, что дала ему Каро были уже давно проштудированы и выучены назубок. И все равно Даниэль перелистывал их в тайной надежде найти то, что ускользало от него. Всего-то нужно, снять барьер! Каро это делает легко и непринужденно. Да что там! Любой новичок это может.
— Ну, ничего, у меня тоже не сразу получилось. Пойдем ко мне.
И они снова занимались в том странном маленьком кусочке мира, который создала принцесса. Уже давно оно не было просто серым туманным облаком. Оформились и проступили серые каменные стены, увитые плющом. Кованная оградка вокруг небольшого домика, белые дорожки и чуть-чуть шершавые доски на крыльце. Эта дверь всегда открывалась, стоило коснуться причудливо изогнутого бронзового кольца.
Всего одна комната… то есть, наверняка, были и другие, но Даниэль бывал только здесь. Просторная гостиная со светлыми ясеневыми панелями на стенах, старым, натертым до блеска паркетом, встречала его запахом свежести из распахнутых за легкими занавесками окон и мягким отблеском свечи, прилепившейся на краю каминной полки.
А еще здесь было много книг и два кресла. И принцесса… которая встречала ученика улыбкой. От всего этого веяло таким уютом, что хотелось остаться тут навсегда.
Но навсегда не получалось. Ведь помимо магии была еще и жизнь.
Тренировки, потом занятия с утра и до обеда. Занимательный аттракцион «покорми принцессу»,
Времени не хватало катастрофически. Дан засыпал, едва голова касалась подушки, и сам не мог поверить, что когда-то мог ворочаться в постели часами, капризничать и маяться, вредничать и скучать. Какая там скука! Когда солнце не ползет от рассвета к полудню, а от полудня к закату, а скачет по небу бешеным зайцем, оглянуться не успел — уже опять стемнело!
Ну а когда Каролина похвалила его за то, что он освоил базовый комплекс на контроль и поощрила пару раз в день проделывать упражнения самостоятельно…Он использовал эту возможность по максимуму! Принцесса благополучно забыла собственные точно такие же подвиги на почве юношеского энтузиазма и максимализма… Даниэль за день умудрился «назаниматься» так, что к вечеру был похож на крайне замученного и оттого несчастного покойника, которого подняли из гроба исключительно по ошибке, глянули, впечатлились, и попытались уложить обратно.
Зато ему почти удалось заставить конюха почесать нос, а дворовая шавка долго гавкала на облака, потому что кто-то сверху дернул ее за хвост.
А ночью ему начали сниться эти сны. Снов было два, и Даниэль не мог бы сказать, который страшнее.
Это даже нельзя было назвать сном, каждый раз он будто проваливался в другую реальность, чужую, но очень похожую на его собственную. И там…
Лан стоял возле какой-то пещеры и Даниэль отметил тот факт, на который не обращал внимания в жизни. Лан больше не был мальчишкой, это был молодой мужчина, стройный, широкоплечий… но в том, что это он, сомнений не было. Ланире радостно улыбался чему-то и ветер шевелил его волосы.
Даниэль не мог двинуться, не мог сказать ни слова, он вообще не понимал как тут оказался.
Он не скрывался, но Лан его не замечал. Кажется он разговаривал с кем-то, кого Даниэль не мог видеть. С кем-то кто стоял совсем рядом. Даниэль мог бы даже подумать, что Лан разговаривает с ним, но взгляд бывшего друга был направлен мимо него.
Слов он тоже не слышал. Почему-то в этой реальности было очень тихо… неестественно тихо. Ни шороха ветра, ни птиц, ни вездесущих цикад. И это безмолвие с каждой секундой становилось все более… пугающим.
А Лан все говорил… и больше не улыбался, скорее тревожился. Даже сердился. Что-то доказывал, кажется, на повышенных тонах… А потом замолчал. Но лицо было такое, словно — сумел, доказал и переспорил. Не довольное, нет, скорее спокойное. Он обернулся к темному зеву пещеры и стал подбираться ближе, скрываясь за полуразрушенной старой кладкой.
Безмолвие натянулось и звенело, наливаясь мучительной тревогой и странным бессилием. И вдруг… взорвалось!
Выстрел он услышал, словно наяву. Выстрел, кровь, крик… с которым Даниэль проснулся, подскочив среди подушек.