Императорский воспитанник
Шрифт:
Ох… медальон! Как у него язык повернулся такое ляпнуть! Неудивительно, что она решила… что еще ей оставалось думать!
Хитрый лицемерный лгун, который втерся в доверие, чтобы вернуть положение! Пользуясь тем, что прочесть его она больше не может… О-ох…Лучше бы она прочла его тогда! А теперь хоть сквозь землю провались от стыда! А каково ей было выслушивать все это!
Даниэль вспомнил пустые, словно стеклянные глаза Каролины. Каким надо было быть слепым болваном, чтобы не понять! Да потому что думал о себе и только о себе! И теперь она плачет… Ему вдруг стало дурно. Он едва не задохнулся, голова закружилась… пришлось хвататься за стену, чтобы не упасть.
Скорее! Найти ее, объяснить! Умолять о прощении! Каро, я на плаху готов пойти, лишь бы ты не страдала!
Он метался по замку. Ее комната, канцелярия… кажется там кто-то был, но он не видел кто, потому что это точно была не она! Какие-то коридоры, опять кабинет… Каро нигде не было! Он обежал все уже несколько раз.
Страшная мысль догнала его на бегу — а что, если она все же уехала?! После всего, что он ей наговорил, после того, как она… не смогла больше здесь оставаться?! Он снова влетел в кабинет и только сейчас заметил все — прутья на полу, опрокинутый стул, решетка… Уехала!!! Неужели он потерял ее?! Сначала Лан, теперь она… И опять по его дурости, опять!! Но на этот раз он не допустит! Он не может ее потерять, только не ее! Догонит! Вернет! Любой ценой!
Сначала он кинулся было в сторону конюшни, но на полдороги встал, как вкопанный. Опять? Опять сначала делаешь, потом думаешь? Куда ты собрался в таком виде? Без денег, еды и одежды? Никого не предупредив! Вряд ли Каро поступила бы так. Но и времени терять нельзя. Дан рванул в другую сторону. В свою комнату.
Он метался между шкафом и столом, не зажигая света. Только самое нужное, ничего лишнего! Голова работала теперь на удивление четко и быстро. Ее влияние! Эта мысль чуть было не ввергла его в долгие ностальгические размышления, но он усилием скрутил их в узел. Потом, все потом! На сборы едва ли ушло десять минут. Наконец, Даниэль, вскинув на плечо дорожную сумку, опрометью кинулся к двери.
И!!!
И едва успел поймать в объятья вылетевшую из темноты коридора принцессу…
На секунду оба замерли, не дыша, только глаза в глаза…
— Прости меня! — выдохнули они одновременно и снова застыли.
— Я все объясню! — опять хором, и опять секундная пауза.
— Ты… я… — ну что ты тут поделаешь, говорить получалось только в унисон, как нарочно!
Каро первая отвела взгляд, уткнулась ему в плечо и тихо-тихо рассмеялась.
— Два дурака на одну роль, — пояснила она сквозь смех и как-то по кошачьи легко и ласково потерлась щекой о его плечо. Это было так не похоже на всегда выдержанную и строгую принцессу, что Даниэль окончательно потерял дар речи. Замер, задыхаясь от нежности, от невысказанных чувств, от… Все слова, которые так умно и хорошо складывались в его голове, вдруг вымело этим ее порывом. Осталось только ощущение нереальности и… возвращенного рая. Причем он не мог бы сказать чего больше.
А у Каро смех постепенно перешел в тихие всхлипывания. Конечно, она плакала от облегчения, но Дан опять перепугался.
— Каро… не плачь… я ничего такого не думаю! Я… Я сам не знаю что на меня нашло! Наговорил тебе такого… просто идиот, болван! Сам не понимаю как… прости меня! Прости! Мне ты нужна, а не власть, только ты! — его руки легли ей на плечи и скользнула вниз на талию нежным, почти трепетным движением. Это было чудом, но он почему-то не удивлялся, просто обнимал ее, прижимал к себе так, будто боялся, что она исчезнет, если он отпустит ее хоть ненадолго.
— Сама дура… — всхлипнула Каро все так же в его рубашку. Ей туда как-то очень уютно плакалось. — Прости меня… Только не делай так больше! Пожалуйста! Я чуть не умерла!
— Никогда, клянусь! Никогда больше не стану скрывать от тебя ничего! Я жизнь за тебя отдам, Каро… любимая…
— Дурак… и благородство у тебя дурацкое, — уже тише всхлипнула принцесса. — Ну неужели нельзя было объяснить по-человечески? Я что, не поняла бы?!
— Я и хотел, но… дурак, — согласно выдохнул Дан, — а как ты узнала? — он поймал ее руку и прижал у своим губам, так давно мечтал сделать это! Ее лицо в лунном свете из окна казалось удивительно красивым и как будто светилось изнутри. Взъерошенные волосы, опухшие, искусанные губы и отголосок случившегося в глазах.
— Лягушонок прибежал к Грене и все рассказал, — тихо улыбнулась Каро. Она уже не плакала, только вздыхала прерывисто. — А потом они вместе пришли ко мне. Хороший мальчишка, боялся, но промолчать все равно не смог. Пальцем никому тронуть его не дам.
Дан провел рукой по ее волосам и задумчиво улыбнулся.
— Лягушонок… меткое прозвище… как он там?
— С ним Грена. Так что нормально, — Каро шевельнулась, устраиваясь поудобнее в его объятьях, и положила голову ему на плечо.
— Я хочу, чтобы ты мне пообещал, — сказала девушка неожиданно серьезно. — Никогда в жизни больше мне не лгать, даже из самых благородных побуждений. Обещай мне.
Дан бережно обхватил ее руками, словно пытался укрыть от всех неприятностей мира, и прижался щекой к ее волосам.
— Никогда, Каро! Я без тебя… не могу я без тебя… Я сегодня там подумал… если умру — смерть у меня ничего не отнимет, раз тебя нет… Я люблю тебя! Люблю! Я наверное не смог бы пережить, если бы ты с Ланом… Он смог, а я вот… — Даниэль прервал свою пламенную речь и чуть пожал плечами, не отпуская при этом Каро. — Стыдно. Сам понимаю, что дурак… со своей ревностью… Подумать так про тебя, про Лана…
Каро подняла голову и посмотрела на него слегка ошарашенно.
— Ох… так ты… Дурак! Вот уж действительно! Да и я не лучше! Постой-ка… — Каро чуть высвободилась, и, вынув из выреза свой медальон, расстегнула цепочку.
Потом тонкие пальчики осторожно скользнули за ворот его рубашки. Щелкнул замочек, а через секунду на ковер упали оба медальона.
Каро тряхнула головой, словно освобождаясь от чего-то, и, глядя Даниэлю прямо в глаза, сказала:
— Я тебя люблю, глупый, несносный мальчишка! — после чего резко сбросила все щиты со своего сознания, позволяя Дану ощутить всю ее нежность, радость от того, что он рядом, щемящее чувство абсолютного счастья. Словно взяв за руку, она повела его по своим воспоминаниям, с того самого мгновения, когда вдруг обнаружила не противного навязанного жениха, а его, Дана, настоящего.
День за днем, от удивления к привязанности, от жалости к нежности. И свой страх за него тогда, у пещеры… и неожиданное блаженство и спокойствие в его объятьях, и желание видеть его рядом во время болезни, и обиду на его кажущееся равнодушие, и спасительные пальцы на своей руке, возвращающие ее из кошмаров. И свою потаенную радость от его писем. И солнце в строчках его признания. И сегодняшние боль, неверие, обиду, разочарование… и наконец, ликующую радость прозрения.
Отдавая ему все это без утайки, Каро легко-легко коснулась его губ своими, даря первый в их жизни настоящий поцелуй.