Империум. Антология к 400-летию Дома Романовых
Шрифт:
– Из тех самых Багратион-Имеретинских? – удивилась Лиза, вспомнив об угасшем роде светлейших князей.
– Из них, Елизавета Сергеевна, – торжественно и печально ответил молодой человек. – Из них. Я внук его светлости Александра Дмитриевича Багратион-Имеретинского, но, к сожалению, не имею никаких формальных доказательств, так как отец мой – его сын – был рожден в тайном браке и потому никогда не был внесен, как полагается, в родословные книги. И потому все, что мне остается – это с достоинством носить родовую фамилию и…
– А с Советской Россией у вас откуда связи? – перебила Лиза многословного Остапа, быстро сообразив, что молодой
Остапа передернуло.
– Отец мой, царствие ему небесное, остался с коммунистами. Воевал в Красной Армии всю гражданскую войну, за мужество даже получил в награду красные революционные шаровары. А потом в один прекрасный день – стук в дверь, арест, обвинение в антисоветской деятельности и шпионаже и расстрел. А за мной, как за неблагонадежным элементом – я ведь сын предателя, да к тому же дворянских корней, установили пристальное наблюдение. Энкавэдэшники по пятам ходили, каждый день я боялся, что вот сегодня за мной придут, и всякий раз, как стучали в дверь, вздрагивал от ужаса…
– То есть из Советов вы сбежали, но знакомые у вас там, тем не менее, остались? – снова перебила его Лиза. – И как же вы с ними поддерживаете связь? Граница ведь тщательно охраняется, а на все почтовые сообщения введена цензура.
– Имею определенные таланты и навыки, – скромно, но со значимым видом сообщил свободный антрепренер.
А потом вежливо, с любопытством осведомился:
– У вас была ко мне какая-то просьба?
Лиза засомневалась. Не то чтобы многословный непризнанный потомок светлейших князей Багратион-Имеретинских не внушал ей доверия, но девушка вдруг осознала, что рискует вызвать скандал, если все это дело вскроется. Однако познакомиться с летчиком Василевским ей хотелось еще сильнее, и Лиза решительно отбросила сомнения.
– Мне нужно, чтобы вы передали письмо одному человеку. Только я не знаю его адреса. Но, думаю, это довольно легко можно узнать, он в Советах – личность известная.
– И кто он?
– Летчик Григорий Василевский, – призналась Лиза, слегка зарумянившись. – Мне нужно, чтобы ему передали письмо. Сможете организовать? И чтобы в обход цензуры. Потому что если станет известно, что я написала ему…
– Смогу, – уверил Остап.
И не обманул. Три недели спустя Лиза получила от Григория Василевского первый ответ – теплый, светлый и радостный. Именно такой, каким наверняка был и сам Григорий.
Лиза сразу ответила. Так началась переписка – приятная, дружеская, доставлявшая Лизе немало радости и питавшая ее тайные романтические мечты.
– Девочки, не забудьте, через два часа к нам придет Константин Эдуардович, так что не опаздывайте на занятия, – деловито напомнила Надя, развеяв Лизины грезы.
Лиза вздохнула. Ее двоюродная сестра Надежда бредила самолетами и потому со страстью изучала физику, механику, воздухоплавание и вообще все, связанное с полетами. Когда Надя узнала про одного ученого-изобретателя, Константина Эдуардовича Циолковского, мирно учительствующего в самой обычной школе в Калуге и регулярно и с успехом публикующегося в первейших научных журналах мира, она упросила своего батюшку, генерал-аншефа Александрова, выписать им его для лицея. Сам Циолковский, вскоре после революции чудом освобожденный из Лубянки и тайно переправленный в Империю, был не против и вот уже второй год преподавал в лицее, а также дополнительно занимался с Надеждой и ее близкими подругами, смуглой горбоносой Катей, княгиней Геловани, и спокойной
Что до Лизы, она ходила на дополнительные занятия к Циолковскому не столько из-за горячей любви к наукам, сколько за компанию с подругами, а главным образом потому, что Гриша Василевский был летчиком, и ей казалось, что, изучая самолеты, она становится как бы ближе к нему и лучше его понимает.
Лиза вздохнула. Она отправила очередное письмо Василевскому всего два дня назад, и это значит, что ответ от него она получит не ранее, чем через несколько недель. А пока она ждет, она будет перечитывать те прекрасные, светлые письма, которые он ей уже прислал.
А еще – и эта мысль чрезвычайно вдохновила Лизу – можно начать писать ему следующее письмо уже сейчас, пока еще так свежи впечатления от его последнего подвига, о котором она сегодня узнала. А потом, когда она получит его ответ, она это письмо допишет.
Дорогой товарищ Василевский, сегодня я прочитала в газете «Правда» – я Вам говорила, что мы здесь умудряемся получать «Правду»? Пусть и тайно, и с запозданием на пару дней, но все же… Словом, я прочитала сегодня статью о вылете Вашей эскадрильи на разведку над Австрией и о том, как Вы столкнулись с немецкими юнкерсами. Не могу передать словами, как взволновали меня эти новости – ведь Вы постоянно подвергаетесь такой опасности! И, конечно же, меня просто восхитило проявленное Вами мастерство и мужество. Сбить три вражеских самолета! На такой подвиг способны только Вы! В газете напечатали Вашу фотографию, и, должна отметить, Вы получились на ней как всегда замечательно…
На занятия Константин Эдуардович Циолковский пришел не один, а в сопровождении мужчины лет пятидесяти, военной выправки, с яркими черными глазами и маленькими усиками над верхней губой. Держался мужчина скованно.
– Надежда Дмитриевна, Елизавета Сергеевна, Наталья Михайловна и Екатерина Аслановна, – представил девушек Циолковский.
И указал на своего спутника:
– Константин Алексеевич Калинин, военлет и выдающийся авиаконструктор.
Надя восторженно ахнула:
– Неужели тот самый Калинин? Это же вы разработали самолеты серии «К», да?
Калинин несколько ошеломленно уставился на девушку. Циолковский поправил пенсне, скрывая улыбку:
– Я же вам говорил, что здесь вас ждет благодарная аудитория!
– Г-хм… Да… Очень приятно, – неловко ответил Калинин.
– Ах, но это же прекрасно! – восхитилась Надя.
У нее было столько вопросов, особенно по его «жар-птице» – бомбардировщику К-12, что она даже не знала, с которого начать, и торопливо выпалила первое, что пришло в голову:
– А почему вы так и не стали делать полноразмерные К-12? Ведь они так хорошо летают, и потенциал у них весьма впечатляющий!
Калинин в замешательстве уставился на Циолковского. Тот снова поправил пенсне и деликатно ответил вместо своего спутника:
– Потому что, Надежда Дмитриевна, его арестовали.
Надя покраснела от своей бестактности. Следовало догадаться, что известный советский авиаконструктор оказался в Российской Империи не просто так. Царская разведка отслеживала, кто из выдающихся советских деятелей попадал под репрессии и, если считалось, что они могут принести пользу Российской Империи, по возможности организовывала побеги.