Империя ненависти
Шрифт:
— Ты могла бы попросить дядю Генри о помощи.
Шар размером с мой кулак забивает мою дыхательную трубку.
— Дядя Генри ненавидел маму больше, чем дьявола.
— Но он не ненавидел тебя.
— Да. Он даже не мог смотреть на меня после ее ареста. Я напоминала ему о ней, и это причиняло ему боль. Вот почему я избегала его. Я не могла просто попросить его о помощи, чтобы вырастить еще одного ребенка, которого родила моя мать.
Я смотрю на Джея, радуясь, что он крепко спит.
Дэниел толкает банку
— Ты знала, что я был в Нью-Йорке до того, как приехала?
— Нет. Если бы знала, я бы сюда не приехала.
Садистская улыбка трогает его губы.
— Я никогда не считал тебя трусихой, которая убегает от своего прошлого.
— Я не трусиха. Просто не люблю ненужные конфронтации.
— Значит, теперь я ненужный? Не очень хорошая попытка вернуть мою благосклонность.
— А такое место вообще существует?
— Что?
— Твоя благосклонность.
— Существует.
— Шокирующая новость, учитывая, что ты разборчивее королевской особы.
— Я могу быть разумным.
— Нет, даже если тебя ударили по голове этим словом.
Он слегка улыбается, или, скорее, ухмыляется, прежде чем сделать еще один глоток пива.
Между нами воцаряется тишина, тяжелая от невысказанных слов и мстительных мыслей.
Мы так много говорили друг другу, что этот маленький момент покоя кажется неправильным.
Но я не нарушаю его.
Не пытаюсь заполнить.
Возможно, меня привлекала его обаятельная сторона, но я наслаждалась молчанием Дэниела не меньше, чем его словами.
Что мне не нравилось, так это его действия. Каждое из них.
Он наблюдает за мной, будто обдумывает лучший способ заставить меня согласиться на его менее чем деликатное предложение.
Проблема в том, что я тоже не могу перестать думать об этом.
Несмотря на то, что я полностью закрылась от этой стороны себя.
Но я никогда не смогла бы закрыться от Дэниела.
Глава 16
Дэниел
Думаю, я совершил ошибку.
Нет, это не вероятность.
Тот факт, что я даже думаю об этом, является явным признаком того, что я действительно совершил гребаную ошибку.
И я нахожусь в середине еще большей ошибки.
Схватив пустой стакан воды, я окидываю взглядом свою кухонную стойку. Если бы кто-то сказал мне, что я стану свидетелем сцены, подобной той, что происходит в моей гостиной, я бы оплатил счет за терапию.
Возможно, это признак того, что мне следует начать с собственного терапевтического сеанса. Причина проста. Каким бы странным ни был вид, он кажется… чертовски правильным в сочетании со всеми неправильными эмоциями, которые я не должен испытывать.
Николь, которая блестяще окончила школу многозадачности,
Ее брат, Джейден.
Девятилетний маленький засранец эпических масштабов. Он почти как маленькая Николь, но с большим задором и меньшим снобизмом.
Как бы мне ни было неприятно это признавать, но этот маленький ублюдок вырос во мне с тех пор, как я впервые встретил его неделю назад. У него не только такая же аллергия на глупости, как у меня, но и нахальный язык, который почти соперничает с языком его сестры.
Почти.
Это часть причины, по которой я открыл им свой дом. Я сказал Николь, что не буду ездить туда-сюда в ее обшарпанную квартиру за ужином, и потребовал, чтобы она привезла его мне.
Хотя ее квартира должна быть занесена в список объектов, представляющих шум, опасность и угрозу для жизни, на самом деле это не настоящая причина, по которой я больше не хочу туда приезжать.
Дело в том, что я не мог продолжать видеть ее в скудных халатиках, а потом вставать и уходить со стояком больше Эвереста.
Естественно, она высказала мне все, что думает, и проболталась о том, что не каждый может позволить себе роскошную квартиру. Она владеет этой раздражающей тенденцией, когда она любит высказывать все, что у нее на уме.
Но обычно она краснеет от моих колких ответов, так что мы, по сути, толкаемся и тянемся без всяких условий.
Так или иначе, после того, как она согласилась привозить мне ужин каждый вечер — поправка, после того, как я не оставил ей выбора — я спровоцировал Джейдена, чтобы он предложил присоединиться. Я бы не сказал этого сам, если бы находился на грани смерти.
Даже я знаю, что их дерьмовая, влажная квартира не лучшим образом сказывается на его состоянии. Не говоря уже о бесконечном шуме, который слышен сквозь тонкие бумажные стены.
Даже кошка постоянно просыпается от внезапного стука или крика в этой дыре.
Та самая кошка, которая сейчас трется о мои штаны и оставляет много шерсти. За неделю она испортила ровно пять моих пиджаков и испачкала вдвое больше остальной одежды.
И да, даже кошку, Лолли, пришлось взять с собой. Джей настоял на том, чтобы не оставлять ее одну.
Лолли.
Господи, мать твою. Николь не может быть более предсказуемой, чем преступник, пойманный с поличным и признающий свою невиновность.
Кошка мяукает, вероятно, пытаясь привлечь мое внимание, поэтому я вздыхаю и опускаюсь, чтобы погладить ее. Она мурлычет, ударяясь головой о мою ногу, а затем запрыгивает мне на колено.
— Дай тебе сантиметр, и ты возьмешь километр, а?
Она только мяукает в ответ, и это звучит почти как скулеж.
Какого черта я делаю?
Господи.