Империя желания
Шрифт:
Это было странно.
Я все еще думаю об этой сцене, когда выхожу на стоянку. Чья-то рука сжимает мой рот, и я кричу, но звук приглушается, затем он затихает, когда я узнаю его тепло. Тепло, смешанное с пряностями, древесиной и принадлежностью.
Нейт тащит меня в кладовую и хлопает дверью, запирая её.
Мы оба тяжело дышим, и наши груди соприкасаются, так что мы чувствуем сердцебиение друг друга. Синяки, которые оставил ему отец, стали желтыми, а порезы медленно заживают, но он по-прежнему самый красивый мужчина, которого я когда-либо
Я провожу кончиками пальцев по линии его челюсти и пореза на губе. Он закрывает глаза, эти красивые, красивые темные глаза, которые я больше не вижу по утрам. И, вероятно, никогда не увижу.
— Ты в порядке? — я звучу эмоционально, убитая горем, и Нейт должен это почувствовать, потому что он открывает глаза.
— Я в порядке, не считая того, что скучаю по тебе.
— Я тоже соскучилась. Я… это больно, Нейт. Все болит.
— Я сделаю лучше. Обещаю.
— Но папа… — слова резко останавливаются, когда он подносит палец ко мне ко рту.
— Не говори о нем, когда я собираюсь тебя трахнуть.
Внизу моего живота вспыхивает лесной пожар, и я сглатываю, когда он медленно убирает свой палец с моего рта и заменяет его своими губами. Я открываюсь со стоном, наслаждаясь тем, как оживают мои нервные окончания.
Я так давно была мертва, и мое воскрешение к жизни было горько-сладким.
Для тех, кто не целовался, Нейт — из тех, кто проглатывает вас целиком одним действием. Во мне сейчас нет и капли, которая не принадлежала бы ему. И тот доминирующий способ, которым он схватил меня за волосы и шею, чтобы углубить поцелуй, сводит меня с ума.
Как будто этого недостаточно, он подводит губы к моей шее и сосет кожу моей ключицы. Я шиплю, резко вдыхая воздух, чувствуя, что засос уже формируется.
— Я, блядь, соскучился по твоему аромату ванили.
— Я думала, что ваниль скучна, — выдыхаю я.
— Не на тебя.
Я в таком бреду, что едва замечаю, как он кладет две руки мне под задницу и поднимает меня, а затем кладет на поверхность после того, как все сносит с нее.
Моя кожа покалывает и загорается, когда он поднимает мою юбку и прикасается ко мне через трусики.
— Я вижу, ты мокрая для меня, малышка.
— Только для тебя.
— Блядь. Повтори.
— Я промокну только для тебя, муж, — я тянусь к его ремню, но он качает головой.
— Не так быстро. Позволь мне насытиться тобой.
— Нейт… пожалуйста… ты не скучаешь по мне?
— О, бля, еще как скучаю. Но ты же будешь моей хорошей девочкой, не так ли, жена? — он стягивает мои трусики и кладет их в карман. Я зажимаю губу зубами и смотрю. Я пропустила то, что он конфисковал мои трусики.
— Я не слышал ответа.
— Я буду твоей плохой девочкой.
— Будешь?
— М-м-м, ага.
Он обнимает меня за талию и тянет к краю. Мои пальцы растопыриваются на его плечах, и я снова целую его, потому что мне это нравится. Мне нравится,
И это он, потому что я полностью отпустила, и все еще чувствую себя чертовски желанной. Он заставляет меня чувствовать это тем, как он поклоняется моему телу, как его руки касаются моей груди, моей талии и моих бедер, как будто он никогда не сможет насытиться мной.
Он заставляет меня чувствовать себя нужной, желая меня со свирепостью, которая делает его животным, и я получаю это.
Я получаю то, что он хочет от меня, не заботясь о последствиях или о том, что мир думает о нас.
Пока он все еще целует меня, то уже освобождает свой член и слегка приподнимает меня со стола, чтобы войти в меня.
— О, Боже, — бормочу я ему в губы, мои веки медленно закрываются.
— Нет. Смотри на меня, пока я трахаю тебя, жена.
Я открываю глаза, и наши взгляды встречаются, когда он входит в меня медленно, долго и глубоко. Настолько глубоко, что он попадает в место, о существовании которого я даже не думала.
С каждым движением бедер он не только заполняет пустоту, но и врезается в то большое пространство в моем сердце, которое он занимает в течение многих лет.
Пространство, которое продолжало расти без моего разрешения и не прекращалось.
Его губы находят мой лоб, мою щеку, мой нос, мою ключицу, когда он шепчет:
— Ты чертовски красивая. Чертовски притягательна. И такая чертовски моя.
А потом он накрывает мой рот, его язык имитирует ту же глубину его члена. Они оба набирают скорость, его язык и его член, заставляя стол биться о стену каждым мощным ударом его бедер.
Он целует также, как трахается, с безумной настойчивостью и безупречным контролем. Он целует так, будто никогда не хочет отрывать свои губы и язык от моих. И я кончила от его собственнического доминирования, и как он управляет мной с твердой властью, и как знает каждый дюйм моего тела.
Я недолго выдерживаю это посягательство.
Моя голова поворачивается, мое зрение затуманивается, но я не закрываю глаза, когда разбиваюсь о него. Я хочу, чтобы он увидел меня, увидел чувства, которые вызывает во мне, и они насколько неконтролируемы. Я хочу, чтобы он видел меня, не дочь своего друга, не девушку, которая на восемнадцать лет моложе его, а женщину, которая так безвозвратно влюблена в него, что медленно умирает при мысли о том, что потеряет его.
Стон слетает с его губ, когда он погружается в меня, тепло заставляет меня застонать ему в рот.
А потом он снова меня целует. Жестко и непреклонно, словно он пытается мне этим что-то сказать.
Что, не знаю.
Когда мы наконец отстраняемся, между нами образуется полоска слюны, и он слизывает ее с моих губ, вырывая из меня дрожь.
— Я не хочу туда выходить, — шепчу я, извиваясь, чтобы почувствовать его внутри себя.
— Мы можем остаться здесь.
— Навсегда?