Империя. Цинхай
Шрифт:
– Нет, - тихо под нос шепнула Николь.
– Вот! – В поддержку себе, Энди крепче взял руку супруги. – Я уже не говорю о нравственной стороне, Николь. Ты сама знаешь, как называются девушки, которые так поступают. Но речь идёт и о безопасности! Ты думаешь, никто не знает, чья ты дочь? Ты думаешь, никто не может захотеть тебе зла? Причинить вред?
– Отцу всё равно будет, если со мной что-то случится.
– Ты не права, - постарался убедить её Энди. – Твой отец не хочет, чтобы с тобой что-то произошло, а если ты и дальше будешь вести себя так, то несомненно напорешься на неприятности. Или мне запретить тебе выезжать отсюда?
– Я же была не одна! Там были Эмбер, Джексон… - она не решилась назвать ещё одно имя.
–
Дами почувствовала, что аргументы мужа не действуют на девушку. По всей повадке, по недвижимым плечам и потвердевшим в задумчивом упрямстве губам было видно, что она не откажется от чего-то, на что решилась и собралась решиться вновь. Но она помнила и просьбу, которую ей всучили, и с которой она этой ночью плохо справилась, потому что не думала, что эту вредную, язвительную, на словах ненавистницу мужского рода понесёт куда-либо в поисках физических удовольствий. «Вот уж верно, мы, женщины, говорим всегда обратное тому, что думаем» - пронеслось в голове Дами, и она заговорила, обращаясь к Николь:
– Если ты думаешь, что твоему отцу на тебя всё равно, подумай о брате. Николас любит тебя, больше жизни. Что с ним будет, и что он сделает, если с тобой что-либо случится? – Энди с новым уважением взглянул на жену. Он как-то подзабыл, кем можно козырять перед Николь и, судя по заискрившимся глазам той и начавшей в них активно носиться мысли, младшая дочь Отца Чана, наконец, что-то приняла к сведению.
– Пообещай мне, пожалуйста, что будешь предупреждать и оповещать обо всех своих передвижениях, - попросил Энди. – Если нужно, я выделю тебе охрану из синеозёрных, надёжных телохранителей только не блуждай по Цинхаю без присмотра.
– Хорошо, я скажу вам, если соберусь куда-нибудь съездить, - согласилась Николь и, попросив разрешения уйти, поклонилась супругам Лау. Они остались одни, когда двери закрылись.
– Ты вежливо выразился, когда сказал «не блуждай», я бы сказала «не блуди», - улыбнулась Дами.
– Думаешь, стоило прочесть ей напутствие о плохих болезнях и подобных ужасах?
– Нет, это бы не помогло. Когда человек начинает жить инстинктами, доводы разума не работают. Если она захочет – она сделает то, что захотела, пусть и будет понимать умом возможные последствия и испытывать страх перед ними. Но разве ужас соблазнов не в том, что они не останавливают человека и в страхе?
– Какая, всё-таки, мне досталась мудрая жена, - с восхищением сделал комплимент Энди.
– Это влияние моего благородного мужа, не более, - тронула его ладонь Дами, глядя ему в глаза.
– И не менее благородного брата, я так полагаю?
– Ох, ну зачем ты всегда вспоминаешь о нём? Ты же знаешь, я с такой радостью нахожусь подальше от его опеки! Да и… назвать Джиёна благородным – это скорее шутка, а я сказала о тебе от чистого сердца.
– Если я в твоих глазах таков – я очень рад, - Энди обнял её, поцеловав в щёку. – Мне бы не хотелось, чтобы ты узнала того меня, который построил всю эту империю…
– Я узнаю только то, что ты захочешь мне показать. Мне и самой не хочется лезть туда, где мне что-то может не понравиться, - нагло солгала Дами, но до того гармонично, что не была заподозрена во лжи.
Николь, распереживавшись после разговора с Энди, сделала несколько кругов по особняку, в привычной для неё манере, потом вышла в сад и долго бродила по нему, не всегда держась в тени, чтобы, при лишних вопросах, иметь доказательства, как много она торчит на солнце. Если бы встретился Сандо! Ей бы стало спокойнее. Но он, как она здраво размышляла, отсыпается перед ночным дежурством. Идти к нему в комнату, при его напарнике, она уже не сможет. Одно дело приставать, когда ты заинтересована поверхностно, и совсем другое изображать, что пристаёшь
Ей не с кем было поделиться своими волнениями, переживаниями. Её подруги остались в Синьцзяне, брата нет, среди сестёр наиболее близкая Цянь, но даже ей она не решится поведать о романе с наёмником, потому что им обоим это ненужно, ни разоблачения, ни даже слухов о том, что они встречаются. Да, Джиён оплатил услуги Сандо до нового года, но если Энди не понравится, что вольный брат спит с дочерью его друга, то кто помешает ему выдворить этого мужчину прочь? Этого мужчину… её мужчину! Николь осеклась. Нет, это она принадлежала теперь ему, а вот то, что он принадлежит ей – она не чувствовала. И дело было не только в умершей много лет назад возлюбленной, а в том, что Сандо был, действительно, вольный брат. Само название что-то, да говорило. Он не мог быть чей-то, оставаться с одной женщиной и жениться, оставаться жить на одном месте, заниматься одним и тем же делом постоянно. Ему давали задания, платили за заказы, и большинство наёмников бродило по свету, выполняя их. Николас рассказывал, что больше половины воинов с Утёса богов не доживает до тридцати пяти, другая часть кое-как дотягивает до сорока пяти, ну, а старых наёмников, уже переставших «работать», всего можно найти штуки три, потому что в основном никто из них и никогда не останавливается, не умея ничего другого, а когда тебе за сорок, и силы отступают, ты, разумеется, становишься жалким и второсортным, и при первых же битвах с молодой, горячей и свежей кровью, опытные наёмники проигрывают. А проигрыш для вольного брата – это смерть, раненных не оставляют подлечиваться, нет, если не победил, то умер, другого закона не существует.
Николь вдруг резко захотелось уговорить Сандо бросить своё дело, тогда был бы какой-нибудь шанс на счастливое будущее. Но как? Она не могла понять, нравится Сандо его призвание или он воспринимает его, как тяжкую обязанность? В любом случае, стоит ему выйти из братства, как за ним погонится целая свора, чтобы поймать, привести на Утёс и расправиться – отходников там не терпят. Николасу повезло, ему было, где спрятаться, у отца в Синьцзяне, потому что в Синьцзян не залетает даже неместный комар, там все боятся Дзи-си. Да везде все боятся Дзи-си! Но захочет ли отец спрятать ещё одного наёмника, если он ему не сын? Николь не думала, что отец распахнёт объятия для чужого вольного брата. Что же, неужели выходит, что им вдвоём негде в этом мире спрятаться ото всех людей и проблем? Девушка одёрнула себя, она вновь размечталась, ведь Сандо чётко давал понять, что его не интересуют отношения, семья, скучный быт. Он сам выбрал своё поприще и, пожалуй, оно всегда будет ему дороже, чем Николь. Снова что-то ему было дороже, чем она!
За ужином ей почти не хотелось есть, разговаривать, слушать кого-либо. Улыбка сошла с губ, заряд радости и удовлетворенности заканчивался. Привычка негативно мыслить автоматически приводила Николь к разочарованиям и ожиданиям мрачного конца. С ношей нереализуемых идей, она доплелась до спальни и, когда вошла в неё, была подхвачена со спины сильными руками. Взвизгнув, Николь лягнулась, но её уже поставили на пол и развернули к себе. Опережая возмущение, Сандо заткнул ей рот поцелуем, не дав сказать ни слова, пока она не положила усмиренные руки на его плечи.
– Я слышал, ты ночью с каким-то неизвестным спала? Куда ты катишься, милая моя? – осуждающе поцокал языком Сандо, грозно сведя брови.
– Господи, Джексон уже всем разнёс?! – яростно выдохнула Николь. – Я его убью когда-нибудь!
– Когда-нибудь, если он начнёт трепать то, что не надо, но пока всё в порядке, - расслабил лицо мужчина, погладив блондинку по щеке. – Ты снова в плохом настроении?
– Я не видела тебя целый день! – ударила его Николь в область бицепса, и сразу после этого страстно обняла, прижимаясь к груди. – Откуда взяться хорошему?