Империя. Цинхай
Шрифт:
– Милый, скажи мне, а что должна сделать женщина, чтобы свести мужчину с ума в постели? – спросила Дами, поглаживая грудь любовника.
– Тебе ничего не нужно делать, я и так люблю тебя, как сумасшедший. – Джин взял её руку, поцеловал, погладил голое плечо, прижимаясь к обнажённому телу своим таким же. Момент абсолютной идиллии.
– А всё-таки? – после короткой паузы, настояла Дами. Золотой не видел в темноте её заговорщического взора в никуда, но как только попытался задуматься над её вопросом, стал понимать, к чему она клонит. Вытянувшись, он дёрнул челюстью и чуть отстранился от девушки.
–
– Джин, послушай…
– Нет, ты нормальная, спрашивать у меня, как лучше доставить удовольствие этому старику?! – пытаясь сдерживаться и не орать, помня о страже за дверью, сел мужчина. – Давай, возьми ещё нож и потыкай в меня, раз тебе так нравится меня мучить!
– Джин, почему ты так всё воспринимаешь! Как будто я ради него это хочу сделать! – Дами шумно выдохнула и упала на подушку, с которой едва приподнялась. На фоне светлеющего окна выделялась напряжённая спина золотого. Зачем он устраивает эту эмоциональную сцену, как будто не помнит, в каком они положении и для чего здесь! Ей тоже нелегко, почему он не хочет помочь?
– Дами, ты не представляешь, что я чувствую, когда хотя бы мельком думаю об этом!
– Джин, он мой супруг! – прошипела едва слышно, как змея, Дами. – Да, навязанный насильно, но мы в его власти! Ты попытайся понять меня, отбрось эмоции и злость! Если я смогу им вертеть, как захочу, то нам же будет лучше…
– Ты коллекционируешь мужчин, чтобы вертеть ими, - не поворачиваясь, бросил дантист. – Мною уже вертишь, но теперь я, кажется, превращаюсь в простую подстраховку? Пытаясь увлечь Энди, не увлеклась ли ты им сама?
– Милый! – Дами снова села и положила ладонь на его лопатку. Стоило подумать об Энди, как о возлюбленном, как он сразу же стал ей неприятен, сразу выпятились не его достоинства характера, а морщины, мелькающая седина, жестокость, с которой не пришлось пока столкнуться, но о которой ходили слухи. Дами прижалась к спине Джина всем своим существом. Стало страшно, ведь Энди – тот ещё игрок, а этот золотой ринулся за ней в самое пекло, кому можно доверять, если не ему? – Милый, я люблю тебя, не отворачивайся от меня.
– Ты стала иногда пугать меня, Дами, - признался Джин.
– Вопросом о том, как обезоружить своего старого супруга и заставить его стать ручным?
– Растущими желаниями и аппетитами, напоминающими твоего всеядного братца. – Золотой попытался сползти на край кровати, чтобы встать с неё, но девушка обхватила его сзади и потянула на себя.
– Джин! – Он замер, услышав в интонации, что она что-то хочет сказать ему. – Джин, у меня уже больше двух недель задержка. Скоро три недели, как у меня не пришли месячные, Джин, - совсем тихо закончила она.
Даже если бы не был врачом, он был достаточно опытен, чтобы понять, о чём это говорит. Резко развернувшись и прижав к себе Дами, он уткнулся в её волосы, начав целовать их, перебирать. Он целовал её лицо и губы, понимая, что теперь завяз окончательно, и не имеет ни желания, ни сил покидать эту непонятную, грозную возлюбленную, способную превратиться в соперницу или союзницу их врага, но, тем не менее, всё-таки любимую им до дрожи.
– Дами, боже, неужели… неужели у нас будет ребёнок?
– Я… я не знаю, Джин, чей он… не могу знать, -
– Он мой, Дами, что бы ты ни сказала и ни думала, он мой, ясно? – Она уткнулась в его плечо, подчиняясь и смиряясь. Ей и самой бы хотелось, чтобы это был малыш Джина, но никаких гарантий быть не может. К тому же, с мужем она спала чаще, и начала делать это раньше.
– Любимый, родной мой, - потёрлась она о его шею носом, - теперь ты понимаешь, почему мне особенно нужно суметь выдрессировать Энди? На мне двойная ответственность, я не могу находиться в шатком положении и зависимости от настроения и расположения мужа или брата, милый, мне нужна уверенность. Я должна держать Энди в своих руках, Джин. Помоги мне, - попросила она. Он тяжело выдохнул, готовясь быть советчиком в том, что будет жечь и резать его нервы без обезболивающих.
***
Энди задержался в разъездах почти на неделю, ненамеренно дав насытиться жене и её любовнику на некоторое время, а вернулся опять с Эдисоном Ченом, поспешив с ним запереться в своём просматриваемом кабинете, едва переступили порог дома. Не поздоровавшись с супругой, по которой соскучился, велев принести прохладительных напитков, он уселся на диван и стал выслушивать второго сына Дзи-си, чем-то недовольного и с самой встречи торопившегося что-то выяснить.
– Произошло нехорошее дело, Энди. – Эдисон не садился, опершись на спинку кресла и вертя меж ладоней бокал с водой со льдом и лимонным соком. Это прекрасно освежало. – Завелась крыса.
– Где именно она завелась? – не шелохнулся друг его отца.
– Вот уж не знаю, приехал спросить у тебя. – Он подозрительно и с отчужденностью посмотрел на Энди.
– Рад помочь, если смогу. В чём конкретно дело, Эдисон? Говори.
– В прошлый свой приезд я поделился с тобой результатом своих расследований, которые стоили мне больших затрат, и заняли очень много времени. Но я добился своего и вычислил золотого по имени Чон Хосок.
– Я помню, ты рассказал мне о нём и сообщил, что в этом косвенно замешана Дами. Я разобрался с этим и сообщил тебе итог. Чон Хосок действительно золотой, но Дами с ним не заодно, а за Джиёна она говорить не может, как и я.
– Это всё замечательно, только вот в чём беда… - Эдисон, наконец, обошёл кресло и аккуратно опустился в него, совсем не так, как присаживался его следующий брат Николас, по-мужски, вальяжно, закидывая ногу на ногу. Нет, Эдисон садился неторопливо и бесшумно, поправляя брюки и придерживая бокал, чтобы не плеснуть из него воды. – Я почти никому не рассказывал об этом Хосоке, кроме тебя. И знаешь, что произошло?
– Нет, понятия не имею.
– Как только я надумал организовать для него ловушку, схватить, обезвредить, допросить – он вдруг перестал вести прежний образ жизни, о котором я с лихвой наслушался, собирая о нём сведения. Больше никаких одиноких разъездов, походов по клубам, кутежа в узком кругу друзей. Я решил выманить его на жёнушку, которой он обзавёлся – и там, странным образом, блок. Её возит охрана, которой никогда не было у семьи миллионера Чон, а тут, как по мановению волшебной палочки – или предательскому шепотку, - все близкие люди Чон Хосока стали недостижимы и охраняемы так, что не подлезешь. Не чудеса ли?