Импортный свидетель (сборник)
Шрифт:
В рыбацких кабаках говорили только про «Дюгоня», спорили, бились об заклад, и, надо думать, немало денег перешло бы из рук в руки, если бы только правительство смогло объяснить истинную причину произошедшего.
Высказывая свое мнение в очередном доневении правительству, руководитель комиссии предположил, что команда сошла с ума либо потому, что получила по радио сообщение о каких-то экстремальных обстоятельствах, либо потому, что увидела в море какое-то доселе невиданное животное или мираж.
Это выглядело почти правдоподобно, но совершенно не проливало свет на сумасшествие патрона, пролетавшего на самолете в семи-восьми метрах
Несколько специальных самолетов исследовали воздушное пространство над тем местом, где произошла история. Были сделаны замеры воды, изучены ее химический состав, температуры, воздушные слои над морем, облака, затребованы у метеорологических служб сводки погоды и состояния атмосферы за то число. Ничего утешительного, ничего того, чем можно бы хоть как-то что-то объяснить.
Газетные остряки уже говорили, что в этом месте обнаружен второй «бермудский треугольник», но и остроты не приближали к истине.
Не раз опрошенные моряки шхуны «Дюгонь» ничего нового пояснить не смогли, кроме того, что около полудня в тот день на них напало вдруг непонятное им доселе чувство альтруизма, желание сделать друг другу приятное, понравиться друг другу. Их осенила вдруг страшная забота о близких, разговоры о которых продолжались до самого берега.
Портовые власти сообщили, что при входе в бухту шхуна не дала опознавательных сигналов, что по навигационным законам является преступлением. Ведь если бы был туман, то и «Дюгоню» и другим судам могла грозить опасность столкновения, на что капитан, глупо улыбаясь, заявил, что он нарочно не давал гудки, чтобы не мешать тем, кто отдыхает: возвращались они довольно поздно, и гудок мог бы разбудить спящих. А что касается рыбы (шхуна пришла без улова), то он, капитан, считает негуманным ловить рыбу. Нельзя уничтожать живые существа.
Это был разговор нездорового человека.
Была сделана одорологическая экспертиза шхуны. Тщательно исследовались пробы воздуха для обнаружения случайно попавших на шхуну и чудом уцелевших до экспертизы токсических веществ: быть может, веселящего газа или каких-то подобных средств. Но и экспертиза не дала никаких ответов, могущих пролить на все это свет. Воздух был чист и нетоксичен, что, впрочем, подтверждалось и состоянием здоровья моряков: они были здоровы и жизнеспособны, за исключением лишь некоторого психического отклонения.
Из архива Вождаева
Интерес к генетике непрерывно растет. В последние годы в стране организован ряд новых институтов генетики и селекции. Так, в Москве созданы институты общей генетики, биологии развития, медицинской генетики, генетики и селекции промышленных микроорганизмов. Созданы также институты в Новосибирске, Минске, Баку, под Ереваном.
4
Правительство вынуждено было открыть публичный диспут. Газетные полосы отдали на растерзание ученым. А те, в свою очередь, дорвавшись до них, предали гласности многое из того, что по разумным причинам наука скрывает от человечества.
Канадский психиатр Винек заявил, что наблюдаемый у команды «Дюгоня» психоз мог возникнуть лишь после химического или биологического вмешательства, на что шведский биолог Гаррес категорически ответил, что подобных столь долго действующих Средств пока еще не изобрело человечество.
«А если изобрело?» Так называлась статья польского биолога Заленского. Ведь имелись же в начале двадцатого века случаи, когда нигде не зарегистрированные врачи делали блестящие операции трансплантации внутренних органов! Официальная медицина раскачивалась и подбадривала себя вскриками: «Вот-вот научимся», а в это время операции давно уже успешно проводились, миллионеры платили за пересадку почек и печени. Известны случаи, когда в ряде стран стали пропадать подростки, используемые этими врачами-изуверами именно как набор запасных частей к тем, кто платил им невероятные суммы.
Так газетчики пугали своих читателей. И в конце концов ряд стран предложили свои услуги по части расследования инцидента на побережье.
От Советского Союза на побережье выехал я. То есть, конечно, для всех — профессор Вождаев. О том, что его нет на свете и за него доклад будет делать милиционер, никто пока не знал. Но не самоцелью был этот доклад. Важнее было установить, кто и почему охотился за архивом ученого.
Одним из американских представителей был некий Альварес. «Был» — потому что его самолет взорвался над Атлантическим океаном по не установленным пока причинам. Альварес погиб. Моя привычка все уточнять в данном случае вызвала раздражение у устроителей нашего визита на побережье, хотя я и не спросил ничего недозволенного, лишь: «Сколько народу погибло в самолете?»
Вместо ответа получил поразительный по безразличию и равнодушию (все-таки погиб человек, коллега), но очаровательный и хорошо отработанный взгляд мисс Лорри, ассистента шефа группы экспертов. Но все же мисс Лорри немного переиграла. Я в силу своих профессиональных данных знаком как-никак с разными оттенками выражения чувств. Ее чувства выражали досаду, хотя вряд ли она знала, кто такой Альварес. Но она дословно перевела мой вопрос американцам. Кроме того, не укрылось от нее, что почему-то я скупил все названия газет на побережье за это число.
Я до сих пор уверен, что газетная шумиха вокруг гибели самолета началась с моего вопроса. В первой же газете, собрав все свое знание английского, я прочитал о том, что самолет, летевший над Атлантическим океаном и столь бесславно погибший, был почти пуст и перевозил лишь крошечную группу осужденных в закрытом салоне, ну а в первом классе летел Альварес. В другой газете высказывалась версия, что эти самые каторжники были приговорены к электрическому стулу, иначе правительству пришлось бы платить большие проценты их семьям, а это до сих пор не сделано. «Быть может, — констатировала газета, — судьи, купленные авиакомпанией, вынесли смертный приговор задним числом. Но в этом случае — а это уже дополнил про себя я — не могло ли быть так, что смертный приговор заранее, а не задним числом, вынесли Альваресу».
Много позже я вернулся к этому вопросу и перерыл газетные хранилища, но такой фамилии не нашел. Быть может, действительно произошла случайность, но в век, когда самой модной стала профессия шпиона, стоило порыться еще. И представьте себе, я кое-что обнаружил.
В 1970 году, и об этом была большая статья в одной из центральных советских газет, как раз у тех берегов, возле которых мы собрались что-то расследовать, потерпел аварию танкер американских ВВС, перевозивший кофры с нервно-паралитическим газом. Скандал, конечно, был на всю планету. Так вот, мне удалось узнать, что в числе виновных в аварии, а потому уволенных из ВВС был офицер по имени Ольварец. В латинской транскрипции его имя походило на имя погибшего.