Имя для рыцаря

Верещагин Олег Николаевич

– Мой предок воевал в легионе "Нидерланды". Его убили в России. Это я точно знаю.

– За немцев воевал?
– спросил Блин.

– За кого считал нужным, - спокойно ответил Тиль.

– Да, сейчас всё по-другому, - задумчиво сказал Блин...

...Вторые сутки они сидели на краю брошенной деревни в одном из домов. В другом - за три сотни метров - находился вражеской гарнизон.

Вторые сутки их искали по пустыне. По пустыне - но не в этой деревне.

И это было невероятно тошно. И "выживание" - тошно, и тёплая вода - тошно, и ночной холод - тошно, и запахи своего дерьма и мочи в углах дворика, прежде чем

прикопаешь всё - тошно. Даже разговаривать приходилось вполголоса - тошно, но только этим и спасались...

...
– Помните, что месяц назад Болт из команды Леннона учудил?
– вспомнил Волк.

Все покивали, хмыкая. Но Волк, похихикивая, рассказал для Блина:

– Сидели в одной полевой столовке трое штурмовиков. Вдруг - влетает Болт и без слов начинает драку. Короче, он их покидал не по одному разу, они его тоже угостили, тут их сержант орёт: "Парень, да чего мы тебе сделали-то?!" А Болт им: "Достали, достали уже! Девчонка не пишет, начальство в гроб вгоняет, чеки * в лагере оставил, скука страшная, да ещё и ногу подвернул!" Те выслушали, сержант спрашивает: "А мы-то тут при чём?!" Болт поморгал так, висок потёр, вздохнул и говорит: "Да вы так-то ни при чём вообще-то, просто под горячую руку попали..."

* Имеются в виду межимперские аккредитивы, которые выпускались для выплат жалования в конфедеративных частях с 21 г. Серых Войн по 18 г. Реконкисты. Приравнивались к фунту/рублю независимо от того, где находился обладатель чеков, могли быть обменяны на национальные валюты (в т.ч. по особым договорённостям и на валюты других существовавших тогда государств, находившихся в союзе с Империями) или использованы для обычных покупок. После роспуска частей ещё три года имели хождение, пока не были выведены из обращения с постепенным обменом на национальные валюты.

– Признайся, что анекдот, - предложил Блин. Волк в лучших традициях нордизма вскинул руку:

– Клянусь - правда!

– Не врёт, - подтвердил Тиль, - было такое.

Блин неожиданно продолжил разговор сверхстранно:

– Сегодня будем выбираться, - сказал он, и стало ясно, что думается ему об этом давно.

– И то дело, - поддержал Ягуар. Решение командира в общем-то никого особо и не удивило, а Рыжий понял - всем надоело тут сидеть.

4.

Ночью пустыню бомбили - где-то на севере полыхало так, что небо светилось грозным сиянием раскалённой стали. В ту сторону дул ветер, неся с собой массу ледяного песка - воздух тянуло в адскую топку.

Замотав лица и подняв воротники тёплых курток, охотники стояли на крыше дома и смотрели в ту сторону.

– Мда, - сообщил наконец Ягуар, - похоже, утюжат передний край халифов. Подготовка к наступлению. И то - пора...

– Ну так мы выезжаем?
– нетерпеливо притопнул Волк. Блин покосился на него:

– Сейчас поедем, только разведку окрестностей надо произвести.

– Ну так давай я и схожу, - предложил Волк, - а вы тут любуйтесь стойте.

– Да иди, - не стал возражать Блин, и Волк ловко соскочил во двор, отправился за снаряжением - чтобы уже через полминуты бесшумной тенью выскользнуть наружу.
– Машины готовим, - приказал командир, но сам задержался и удовлетворённо

прошептал: - Хорошо полыхает.

Джипы работали очень тихо, недаром англосаксы назвали эту модификацию "шедоу". Вскоре все три машины колонной стояли во дворе со включёнными моторами, и Эльф с Ягуаром готовились отвалить всем осточертевшие створки ворот, давно лишившиеся петель.

Через пять минут команда начала беспокоиться.

Ещё через три - всем стало ясно: с Волком что-то случилось.

* * *

Скандинав был зол на себя вот уже несколько минут - с того самого момента, как пришёл в себя. Некоторую злость на себя и вправду можно было себе позволить. Особенно если учесть, до чего нелепо он попался.

Он вышел на окраину и постоял, отворачиваясь от ветра и прислушиваясь. Потом... а вот потом - сложнее. Он даже не мог вспомнить, успел ли обернуться. Очевидно, ударили по затылку и шваркнули куда-то, ещё толком сами не поняв, кто это и как тут оказался.

Глинобитное помещение... круглое, высокие стены, странно суживающиеся кверху. Наверху - решётка и звёздное небо. Волк шёпотом назвал арабов нехорошими словами - его швырнули не куда-нибудь, а в печь для хлеба, наскоро переделанную под тюрьму! Руки скандинава были связаны за спиной и притянуты к ногам.

– Ragrs, * - Волк чихнул от пыли, плававшей в воздухе, добавил: - StroПinns. **

* Пассивные пидары (сканд.)

** Содомиты (сканд.)

Нельзя было сказать, что Волк так уж перепугался. Определённое воспитание и возраст позволяли ему относиться к смерти с характерным для его возродившегося в огне и бурях Безвременья народа хладнокровием, вполне укладывавшимся в строки, которые он знал наизусть:

Много чудесного

Есть на свете,

Но смерть есть

Чудное чудо,

Встреча с нею -

Вот камень пробный

Для мужа достойного...

Отсутствие цепенящего страха помогало ему реально оценить своё положение. Местный гарнизон вряд ли будет его допрашивать самостоятельно, этим должен заняться кто-то просто-напросто поумней. Едва ли такой имеется в гарнизоне. Пока появится - многое может произойти. Кроме того, Волк сообразил только сейчас, что его не очень тщательно обыскали.

И - самое главное!
– судя по всему, более никто в ловушку не влетел. Тогда гарнизону предстояло ждать гостей. Если бы задание было не выполнено, и ребята не стали бы его выручать - Волк только одобрил бы такое поведение. Но раз задание выполнено...

Скандинав ухмыльнулся звёздам за решёткой...

...Вопрос об уходе из деревни был снят тут же, как только стало ясно, что Волк попал в лапы гарнизона. Такая глупость встречается нередко - вывернешься из самых изощрённых специально расставленных ловушек и влетаешь в объятья каких-нибудь укуренных дураков, вышедших поссать.