Имя для рыцаря
Шрифт:
АВТОР НЕИЗВЕСТЕН.
ДОБРО.
Добро должно быть в камуфляже
С винтовкой, мордой в чё рной саже,
С мешком гранат и топором.
Его узнаешь ты по берцам
Огню в глазах, что греет сердце –
Ты не шути с таким добром.
Оно, злодея сон тревожа,
В асфальт его лицом положит,
По почкам берцами наддаст,
Приклад в затылок всадит грубо
И надругается над трупом,
Косясь при этом и на нас.
Тебя же, юный мой читатель,
Покоя мирный почитатель,
Прошу беречься от беды:
Состроив пострашнее рожу,
Добра не бойся – будь им тоже,
Пополни светлые ряды!
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ ПЕСКОВ
Кто умер рабом, тот не жил никогда.
Кто истинно жив, никогда не умрё т.
Мы верим: Великих Т радиций Звезда
На небе полуночи скоро взойдё т.
Умершим в удел достаются гробы.
Живые наследуют солнечный Трон.
И только живых собирает в ряды
Полярной Звезды штурмовой легион.
Автор неизвестен . Живые.
САХАРА. ПРИМЕРНО III ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ ДО НАШЕЙ ЭРЫ.
Песок, ветер и солнце превратили деревья в странную субстанцию, весом, цветом и видом похожую на кость - словно десятки скелетов фантастических существ, умерших здесь, посреди пустыни, остались навечно тянуть тонкие кости к небу. Некогда величественные, сейчас они вызывали смутную жалость, и непонятно было, почему драгоценное в пустыне дерево обходят стороной кочевники.
Когда-то здесь шумел лес. От него давно ничего не осталось... но и в том лесу исполинские серебряные ясени выделялись наособицу, отдельной рощей. Даже теперь то, что от них уцелело, сопротивлялось времени. Смерть в некотором роде подарила им бессмертие... но никогда больше не быть на их ветвях серебристой листве, не цвести золотистым цветам. Лишь песок бесконечно шлифует их, да ветер поёт среди голых сучьев печальную песню о тех, при ком впервые расцвели золотые цветы.
Их больше нет. Под барханами уже не только они - но и те, кто пришёл позже - и о ком живущие ныне и знать не знают ничего, считая время крохами своих жизней, веруя в причудливую смесь сказок и превратившейся в легенды былой действительности. Когда поёшь у их костров - кажется, что они вспоминают ... что они вот-вот вспомнят ... но это только тень памяти, это крыло Синей Птицы, краем мелькнувшее в их глазах - не настоящая память.
Проснись в них настоящая - и года не устояли бы мерзкие государства-упыри, вольготно разлёгшиеся, как гады в болоте, в долинах тёплых медленных рек. Государства, родившиеся в расчётчиках Врага, покорные и послушные ему. Это был бы великий ураган, очищающий ветер, развеявший в клочья муть, повисшую над Землёй!
Но этого нет. И этого уже, верно, не будет.
Их мир - серебряные ясени в пустынных песках, которые бессильно охраняют тень былого величия, но которые - всё равно мертвы.
Мир-ловушка, мир-обман, погубивший сперва его народ, а сейчас губящий людей.
Кони переступали в песке сильными ногами, неся всадников среди деревьев; их хозяева казались неясными промельками за голыми ветками. Сверкали серебром широкие наконечники тяжёлых копий. Кони закидывали головы, оседали на задние ноги, спуская по склонам барханов тихо звенящие лавины песка. Солнце поднималось над горизонтом багровым шаром, нет - плоским диском, похожим на раскалённый чеканный щит, какие носят западные племена, кочующие ныне по землям великих некогда Лейвена и Немеда.