Имя для рыцаря
Шрифт:
– Дошло.
– Чёрт!
– выкрикнул командир и одновременно вывернул руль и ударил Рыжего плечом в плечо, сам наваливаясь сверху. Джип занесло в вихрях песка.
– Прыгай!
– прохрипел Блин. И Рыжий услышал упругие, резкие щелчки в борт, от которых вздрагивала вся машина. Он выкатился в песок, даже не удивившись, что в руках оказался гранатомёт. По бархану - метрах в ста, не больше - перемещались верховые на верблюдах. Несколько животных сидели на песке, возле них - арабы, стрелявшие из автоматов.
Рыжий метнулся за колесо. Где две другие машины?!. Послышался грохот скорострелки, а в перерывах её очередей - треск обоих "ручников"... Приклад, приклад... а, уже упёрт в бедро. Блин соскочил в песок и, стоя на колене, стрелял прямо через кабину из "сайги" - разрывными.
Умбз! Умбз! Умбз! Три термобарических гранаты одна за другой разорвались на гребне бархана облаками пламени. Во все стороны что-то полетело. Уныло и страшно заорал верблюд. Джип Кутюрье, Тиля и Эльфа вскарабкался на бархан, поливая его гребень продольным огнём - одной бесконечной очередью бил в вихри песка.
Умбз! Умбз! Умбз! Рыжий рванул стопор, повернул рукоять - пустые выстрелы вылетели в песок. Точными движениями он заполнил барабан заново, щёлкнул стопором.
Блин тоже поменял магазин, "сайга" клацнула. И Рыжий понял, что слышит этот звук, а значит - вокруг больше не стреляют. Мягко гудел двигатель джипа Эльфа, потом ещё раз прогремела железным голосом скорострелка - били сверху бархана на ту сторону, просто на всякий случай. В ответ никто не выстрелил и вообще не было ни единого звука.
– Кажется, всё, - Блин повернул лицо к Рыжему.
– У тебя кровь.
– указал на тонкую струйку, сбегавшую из-под светлых волос Блина, Рыжий. Тот отмахнулся:
– Ерунда, осколком царапнуло... Оп, смотри. Дальше едем с вентиляцией.
Обращённый к бархану борт был красиво продырявлен в дюжине места, края пробоин остро завернулись внутрь. Блин потянулся вперёд, поднял с сиденья пулю - сорванная и расползшаяся оболочка, остро высунутый сердечник в месте удара чуть сплющился и зеркально блестел. Блин подбросил пулю на ладони:
– Семь-шесятьдесят-два, - определил он, подумал и бросил пулю в песок.
Рыжий поднялся на ноги, закидывая гранатомёт на бедро.
– Не поедем мы дальше, - оповестил он, обойдя машину.
– Вот именно на неё - и не поедем, от шин - одни лохмотья...
– он вернулся обратно и поинтересовался: - А как ты их заметил? Я и сообразить ничего не успел...
– Заметил, - пожал плечами Блин. Рыжий кивнул, словно это всё объясняло. Задумчиво сказал:
– Выходит, ты меня спас.
– А, - Блин отмахнулся, подумал несколько секунд и приказал: - Давай всё перегружать, - и замахал двум другим джипам.
7.
Блин налил себе из бутылки холодной минеральной воды, залпом выпил и, вернувшись от холодильника к столу, присел. Хотелось закинуть ноги на стол, но он никогда так не делал. И не собирался начинать.
Хотя ему было тоскливо.
Наступление так и не началось пока, хотя подготовка шла. У Блина возникала ассоциация с подвешенной на мощных тросах платформой, на которую грузят и грузят стальные балки. Звонко лопнут, со свистом и ужасающей скоростью и силой разлетятся, тросы - и жуткого падения ничто не удержит. И горе тому, кто окажется внизу.
Скорей бы уж, скорей!
В тяжёлом (и удачном!) рейде, когда казалось, что они вот-вот погибнут, ему начинало чудиться: с командой всё наладилось. Но они вернулись в лагерь - и всё тоже вернулось. Почти все снова плавно и быстро дистанцировались от командира, только с Кутюрье они сошлись ещё ближе... да с Волком.
Почему-то вспомнилось, как они с Иркой катались на коньках на озере за посёлком. Неужели больше не будет этого, никогда больше не будет?!
Да. Не будет. Вообще не будет никогда ничего прежнего, с этим не сделать ничего и никак. Это вообще не в силах человека. А сильней человека нет ничего на свете...
...За стенкой палатки - неподалёку, привычно уже и бесконечно - гудели моторы. Войска передвигались к линии фронта и вдоль неё. А послезавтра, кстати, концерт. Силами местных энтузиастов. Наступление или нет - но жизнь продолжается. Жизнь будет продолжаться всегда, раз уж выстояла в Безвременье. И это правильно, это справедливо, разумно, так и должно быть - и никому нет дела до Олега Гавриловского и того, что ему хочется застрелиться. И это равнодушие тоже вполне объяснимо и справедливо, вот только...
– Домой хочется, - сказал Блин в полутьму палатки. И положил голову на руки, скрещенные на столе.
* * *
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ:
БОРИС ЛАВРОВ.
ПОСВЯЩЕНИЕ КИПЛИНГУ.
Колониальная дорога,
Закат, похожий на восход;
И где-то рядом с верой в Бога
Под сердцем Истина живёт...
Но что такого в этом Слове,
Чтоб умирать в рассвете лет?..