Имя мне — Легион
Шрифт:
— Я помню звук, с которым антенна той машины стукнулась о правое заднее крыло твоей и отломалась.
— Могут быть и звуковые галлюцинации.
— Я посмотрела, Дэйв. На крыле есть отметина. Похоже на след от антенны. Проклятье! Я хотела бы отложить это копание.
— Я получил эту отметину при парковке.
— Будет тебе, Дэйв.
Должен ли я пресечь все это и сделать так, чтобы она все забыла?
Я сомневался. Может быть, это было бы проще всего.
— Неважно, — наконец сказала она. — Послушай, это действительно неважно для меня. Иногда происходят необычные вещи. Если ты имеешь к ним отношение, ну что ж. Меня беспокоит лишь то, что ты не доверяешь мне…
Доверие? Это именно то, что превращает вас в мишень. Как Протей, когда Амазонка и Священник собирались покончить с ним.
— …а я так долго доверяла тебе.
Я убрал свою руку. Отпил глоток кофе. Не здесь. Я отвлеку ее мысли на другое — немного позже. Внушу ей, что от гипнотизеров надо держаться подальше.
— Хорошо. Я думаю, ты права. Но это длинная история. Я расскажу ее, когда мы вернемся в коттедж.
Ее рука нашла мою, и я посмотрел ей в глаза.
— Спасибо, — сказала она.
Мы ехали назад под безлунным небом, усыпанным звездами.
Это была немощеная дорога, ныряющая в низины, поднимающаяся, петляющая среди густого кустарника. Жужжание насекомых проникало через открытые окна вместе с соленым запахом моря. На мгновение, только на одно мгновение я подумал, что ощущаю странный звон в ушах, но это могло быть из-за ночи и шампанского. Больше это ощущение не приходило.
Мы подъехали к дому, остановились и вылезли из машины. Я молча отключил мою невидимую охрану. Мы подошли к дому, я открыл дверь и включил свет.
— У тебя никогда не было неприятностей здесь? — спросила она.
— Что ты имеешь в виду?
— Людей, которые взламывают двери, переворачивают все вверх дном, все рушат?
— Нет.
— Почему нет?
— Наверное, удача.
— В самом деле?
— Ну… все это защищено очень специфическим способом. Подожди, пока я приготовлю кофе.
Я прошел на кухню, достал кофейник, засыпал кофе, налил воды и поставил на огонь. Затем я направился к окну, чтобы открыть его и впустить свежий воздух.
Внезапно моя тень на стене обозначилась четче.
Я резко повернулся.
Пламя отошло от горелки, поднялось в воздух и начало расти. Элайна вскрикнула, когда я повернулся, и пламя стало заполнять комнату. Я увидел, что от него отделились колеблющиеся существа огненной стихии, пламя разорвалось на части и, подобно торнадо, пронеслось через коттедж. В одно мгновение все было охвачено огнем, и я услышал его трескучий смех.
— Элайна! — Я звал, мчась вперед, так как видел, что она превратилась в огненный столб.
Всех вещей в карманах плюс побрякушек на поясе, быстро подсчитывал я, вероятно, хватит, чтобы справиться с этим. Конечно, энергия в них запасалась раньше, в ожидании момента, когда ее можно будет использовать тем или иным образом. Я произнес слова, которые могли бы вскрыть носители энергии и высвободить силы.
Затем я исполнил изгнание.
Пламя улетучилось мгновенно. Но дым и запах остались.
…Элайна лежала, всхлипывая; одежда и кожа ее покрылись пеплом, конечности подергивались… Все открытые участки тела стали темными и чешуйчатыми, кровь начинала проступать через трещины на коже.
Я выругался, когда восстанавливал охрану. Я создал ее, чтобы защитить дом в мое отсутствие. И никогда не пользовался ею, когда был внутри. А надо бы. Кто бы ни сделал это, он находился поблизости. Мой тайник помещался в подвале футах в двадцати под коттеджем — достаточно близко, чтобы использовать множество источников энергии, даже не выходя за ними. Я мог бы освободить их энергию, как я только что поступил с тем, что у меня было. Я мог бы использовать ее против врага. Да. Это был шанс, которого я ждал.
Я бросился к кейсу и открыл его. Мне нужна была энергия, чтобы добраться до энергии и пользоваться ею. Манна из артефактов, которую я добыл, была запасена в моих собственных устройствах. Я получил скипетр и державу. Наконец, мой враг, ты сейчас получишь свое! Будешь знать, как нападать на меня!
Элайна стонала…
Я выругал себя за слабость. Если мой неприятель проверял меня, чтобы определить, не стал ли я слабее, он мог бы получить утвердительный ответ. Она не была чужой, и она сказала, что доверяет мне. Я не могу ее оставить в беде. Я начал заклинание, которое должно было опустошить большинство моих силовых объектов, чтобы исцелить ее.
Это заняло почти час. Я погрузил ее в сон. Остановил кровотечение. Я наблюдал, как образуются новые ткани. Я вымыл ее и одел в спортивную рубашку и слаксы, которые достал из прикроватного шкафчика, уцелевшего от огня. Я дал ей поспать подольше, пока все прибрал, открыл окна и начал готовить кофе.
И вот я стою рядом со старым креслом, покрытым пледом, в котором она лежит. Если я сделал нечто хорошее и благородное, то почему я себя так глупо чувствую? Вероятно, из-за того, что это было не в моем стиле. Я наконец-то убедился, что не полностью стал рабом рассудка, хотя все во мне возмущалось при мысли о том, сколько манны потрачено на ее выздоровление.
Да… Теперь придумай, как все это объяснить.
Действительно, как? Хороший вопрос. Я мог бы удалить из ее мозга память о происшедшем и внедрить какую-нибудь подходящую историю — утечка газа, например. Возможно, она поверит. Я мог бы так сделать. Наверно, это самое простое.
Мое негодование внезапно улетучилось, сменившись чем-то другим, когда я понял, что не хочу поступать так. Я хотел конца моего одиночества. Она доверяла мне. Я чувствовал, что мог бы доверять ей. Мне нужен был кто-то, с кем бы я мог поговорить.