Иная терра.Трилогия
Шрифт:
Даже немецкий выучил ради этого. Так что искать меня в Петербурге он сообразит нескоро, а я к тому времени адаптируюсь, оформлю получение гражданства, поменяю документы… в общем, даже если он меня и найдет, то все равно ничего у него не выйдет.
— Ну ты даешь, — только и смог сказать Алик. — Хоть приключенческий роман про твою историю пиши… Но что ты собираешься делать дальше?
— В первую очередь — снять жилье и найти официальную работу. Потом, на основании работы, подать прошение о досрочных экзаменах в ВУЗ. Соответственно, поступить в ВУЗ, и подавать документы на гражданство.
Сейчас
— Я возьму тебя преподавать физкультуру, — пожал плечами Алик. — Для этого тебе не обязательно педагогическое образование, тем более — в детском доме. Но налог за тебя придется вычитать из твоей же зарплаты — извини, нас очень плохо финансируют, и я даже не уверен, что от зарплаты в итоге что-то останется. Жить тоже можешь здесь, у нас полно свободных комнат. Я сам, кстати, тоже здесь живу.
— Здорово! — Гранд просиял. — Тогда у меня почти не остается проблем. Все остальное решаемо, и достаточно просто!
— Вот и замечательно, — Алик мягко улыбнулся. — Кстати, я все хотел тебя спросить: как ты вообще меня нашел?
— Меня к тебе послала Галина Викторовна Артемьева, декан вашего факультета…
— Я перевелся на педагогический, так что она уже не мой декан, — поправил его Гонорин.
— Ну, пусть так. В общем, я пришел к ней искать Стаса, а она сказала, чтобы я шел к тебе, и дала твою визитку.
Алик помрачнел. Да так помрачнел, что даже жизнерадостность Алькано как-то сама собой угасла.
— Так. Я явно не знаю чего-то очень важного. И, судя по выражению твоего лица, это «что-то» не только важное, но и крайне неприятное. Он хоть жив?
— Не знаю. В конце прошлой весны его посадили в тюрьму.
Гранд едва не выронил кружку, пролив половину чая себе на джинсы, схватился за сигарету.
— За что?
— Подделка документов и распространение запрещенной литературы. Там очень мутное дело было. Я его защищал, выступал, как адвокат на суде, но сумел добиться снятия только половины обвинений — правда, самых тяжких. А потом меня столкнули под колеса грузовика, я месяц провел в коме, и… сам видишь, каким я стал.
Сейчас еще ничего, а поначалу я даже руками едва двигать мог. Ну да не о том речь. Я даже не знаю толком, с чего начать…
— Начни с начала, — серьезно посоветовал Алькано.
Алик собрался с силами и заговорил. Об Ордене, о работе с детским домом номер три, о том, как они перешли дорогу тем, кто делал бизнес на сиротах. О том, как Стаса пришли арестовывать и озвучили обвинение в педофилии, и от него отвернулись почти все. О том, как Алик с Женькой Алфеевым искали способы опровергнуть обвинения, о том, как им почти это удалось, но противник решил избавиться от Гонорина, который имел все шансы пусть не оправдать Ветровского, но, по крайней мере, добиться условного приговора. О Леше Каноровом, о фотографиях, о том, как Леша выступил на последнем суде — это Алик знал со слов Алфеева. О том, как отвернулся и раскололся Орден, как разбежались все, кроме пятерых, не считая самого Алика. О том, как Гонорина уговорили занять место завуча и о том, как они сейчас хотели отбить у Алисы и ее последователей детские дома, и отбили бы, если бы хватало денег.
Но денег не хватало, невзирая даже на активное участие отца Женьки, который оказался очень хорошим человеком — это он дал пятьдесят тысяч на операцию, позволившую Алику остаться инвалидом только на нижнюю часть тела. И снова о Стасе: о том, что невозможно добиться свидания с ним, как ни старайся, о том, что его срок увеличен уже до двенадцати лет, а прошло меньше года с момента вынесения приговора, о том, что неизвестно, жив ли он вообще, или его уже убили…
Гранд слушал, курил, нервно кусал губы.
— А еще неделю назад в здании этой корпорации творилось что-то совсем мутное. Взрывы были, пожар, говорят — кто-то сбежал, а кого-то застрелили во время побега. Но это по другим каналам, в новостях подобного не сообщают. И даже по каналам невозможно узнать ни имен погибших, ни имен сбежавших.
Я на всякий случай написал Стасу на электронную почту — если он сбежал, то есть шанс, что он найдет это письмо. Но оно пока что даже не прочитано.
— Я хочу присоединиться к Ордену, — твердо сказал Алькано.
Его слова прозвучали так странно в контексте предыдущих реплик Алика, что тот сперва не понял, что именно произнес визави. Гильермо-младший поймал взгляд друга, и четко повторил.
— Я хочу присоединиться к Ордену. Что для этого нужно?
— Но ведь у тебя сейчас будет очень много своих проблем, а Орден требует полной отдачи от каждого из своих членов… — начал было Алик.
— Если не думать о моих проблемах — я вам подхожу? Не знаю, по моральным качествам, или что там еще надо?
— Подходишь, но…
— Я подхожу, я готов работать, я буду вам полезен. Что не так?
— Все так…
— Тогда — Арн ил Аарн
I. VI
Уже «один — один»,
Открыт безумный счет…
Продумывая все детали, Олег волновался. Подготавливая «фундамент» предстоящей операции — почти что психовал. Когда он собирался на встречу с Дорианом, в последний момент чуть не позвонил и не отменил все к чертовой матери, но из трясущихся рук выпал мобил, и уже посланный вызов сорвался. Тогда Черканов решил все-таки ехать.
Да, риск. Невероятный риск, он еще ни разу не ввязывался ни во что настолько опасное, и прекрасно понимал: проиграет — потеряет все. Его идея пугала его самого своей простотой и грубостью, но в то же время она была наиболее действенной и логичной из всего, что он мог предпринять. Решив для успокоения пройтись, Олег отпустил такси сразу за мостом. Посмотрел на время — до встречи оставалось еще минут двадцать. Бросив взгляд на темную Неву, молодой человек спустился по ступеням к самой воде, мерно бьющейся в гранитные оковы.