Иная терра.Трилогия
Шрифт:
Олег убрал плазмер, вытащил из кармана нож и хирургические перчатки. Надев перчатки, он разрезал рукав пиджака и рубашки Дориана, аккуратно взрезал кожу возле локтя, пальцами вытащил чип и положил его в целлофановый пакет. Извлек из внутреннего кармана пиджака документы и портмоне, сунул к плазмеру. Принес спрятанные в корнях приметного клена гири — на пятнадцать килограмм каждая, их оставил парой часов раньше человек, понятия не имевший, за что именно он получил свои триста евро.
Вспомнив тщательно зазубриваемую в течение трех дней теорию, связал неплохие узлы, привязав к ногам по гире. И с усилием спихнул тело в воду.
— Прощайте, господин Вертаск, — пробормотал Олег.
Завязал пакет с чипом
Вторая часть
II. I
Что считают добром — значит, свято и истинно,
Что помимо — как зло быть должно уничтожено!
В две тысячи тридцать седьмом году председатель совета МАН, господин Исаак Клаус Хенцер торжественно объявил: жители Терры сумели оправиться от последствий катастрофы. Больше нет голода, решена проблема нехватки жилья, во всех жилых городах восстановлена инфраструктура, работают производственные предприятия — словом, жизнь на планете в очередной раз восторжествовала над апокалипсисом.
«Я не стану преувеличивать наши достижения, — сказал он. — Мы только-только вернулись к тому уровню жизни, какой был до наступления двадцать первого века, не более. Наша цивилизация — человеческая цивилизация! — потеряла тридцать семь лет прогресса, и теперь мы должны наверстывать упущенное».
Известный своей эксцентричностью профессор Московского университета прикладных искусств так прокомментировал заявление господина Хенцера: «Это, конечно, очень здорово: мы снова можем жрать и гадить как в благословенные докатастрофические времена. Я бы очень хотел сейчас радостно и согласно похрюкать над полным — от щедрот ООН — корытом и уставиться в экран, ожидая своей порции развлекательного контента, но увы! Господь зачем-то дал мне разум. Я не знаю, за что он меня так проклял, ибо это проклятие — иметь разум в мире, в котором мозги миллиардов, то есть, уже миллионов людей работают только в направлении изобретения новых способов удовлетворения двух простых желаний — «хлеба и зрелищ».
Передача должна была идти в записи — профессора Всеволода Владимировича Меркурьева уже давно не выпускали в прямой эфир. Телеведущий, тяжело вздохнув, уточнил:
— Что вы имеете в виду?
— Херр Исаак говорил, что, мол, жители Терры вернулись к той жизни, что была до смены веков. А я со всей ответственностью заявляю, что херр Исаак нагло врет в прямом эфире. Потому что уровень потребительства, как водится, вырос, а вот уровень производства с каждым годом, с каждым днем, с каждой очередной лощеной мордой, неумолимо падает.
Ведущий вытер пот со лба.
— Профессор, вы что-то путаете. Быть может, вам стоит отдохнуть? Мы можем продолжить съемку через пару часов.
— Ни в коем случае не путаю, молодой человек! Вот вы мне сейчас можете привести контраргумент? Можете, знаю. Начнете показывать циферки, гордо продемонстрированные пару дней назад на заседании совета МАН, рассказывать, как выросло производство одного, другого, пятого, десятого… и будете в корне неправы. Даже если циферки эти не лгут. Да, производства производят — на то они и производства. Но производят-то они исключительно продукты потребления! И серая масса, которая народ, радостно предложенное потребляет. И похрюкивает с удовольствием.
Ведущий залпом выпил стакан воды, подумав, что в следующий раз пусть Всеволода Владимировича интервьюирует кто угодно, а он сам больше ни за какие деньги на это не подпишется.
— А что же, по вашему, нужно производить, если не продукты потребления? — спросил он уже просто для того, чтобы что-то спросить.
Профессор грустно вздохнул.
— Вот вы и ответили. На все ответили. Действительно, для чего живет человек? Чтобы потреблять. Некоторые еще и производят потребляемое.
— Все что-то производят, — возразил ведущий.
— Все люди работают, что-то делают, все что-то производят.
— Да? И что же производите, к примеру, вы?
— Телепрограмму, которую смотрят сотни тысяч людей.
— Сотни тысяч свиней, — грубо рявкнул Меркурьев. — Сотни тысяч свиней, усаженных перед полными корытами, и способных только потреблять. Неужели вы действительно не понимаете? Общество восстановилось после катастрофы? Ничего подобного! Создалось новое общество, общество потребления! Вы сидите в своей студии и производите жвачку для мозгов, не думая ни о чем другом. Вы потребитель, не более. Создавать что-то вы не способны. Вы только потребляете, потребляете, потребляете. Потребляете человеческий ресурс, потребляете энергию и технику для создания медиа-жвачки — и это вы еще называете «производством». Так что же тогда вы признаете потреблением? Хотя я сам отвечу на этот вопрос, скажите только, как вы проводите время вне работы? Я даже сделаю вам скидку и предположу, что работа для вас — это всего лишь зарабатывание необходимого для жизни ресурса.
— Я… я смотрю телевизор, иногда кино, раз в неделю хожу в клубы, дважды в неделю — в спортзал, общаюсь в интерсети, играю в игры. Как и любой человек, вне работы я отдыхаю.
— Вот и получается, что на работе вы потребляете ресурсы для производства рекламы потребления, а вне работы — потребляете ресурсы для своего развлечения. Вы совершенно бесполезны для человечества. Хуже того — вы вредны для человечества. Нет, еще хуже — человечество само для себя крайне вредно.
— Я не понимаю, к чему вы ведете.
Всеволод Владимирович посмотрел на собеседника, тяжело вздохнул.
— Ни к чему. Ваше начальство все равно не пустит это все в эфир, — резко ответил он. — Вернемся к теме передачи.
Ведущий снова вытер лоб, отпил воды, поправил галстук.
— Вы имеете три высших образования, одна из ваших специальностей — социология. Вы являетесь ведущим московским специалистом в области прогнозов развития общества. Что вы, как специалист, можете сказать о ближайшем будущем крупных городов нашей страны?
— Вы знакомы с понятием кастовой системы?
— Да, но какое…
— Самое прямое. Одна из особенностей кастового общества заключается в том, что общество очень жестко разделено. Перейти в другую касту практически невозможно. Вот примерно так же будет и в крупных городах. Будут сильные мира сего — бизнесмены, политики, звезды так называемой музыки, так называемого кино, и так далее — ничтожно малый процент населения, возглавляющий процесс потребления. Будут менеджеры всех мастей — управляющие компаниями на разных уровнях, такие же потребители, только вынужденные еще и производить продукт потребления. Будут рабочие — эти будут служить машинками для изготовления продукта. И будут изгои. Мне представляются трущобы за границей города, куда будут сбрасываться бракованные винтики потребительской системы. Это будут очень разные люди. Наркоманы и алкоголики, мелкие преступники — от карманников до бандитов, просто неугодные тем, кто сидит наверху. Еще это будут люди, нежелающие быть винтиками в системе, но не способные пробиться к управлению системой — неспособные потому, что либо будет у них недостаточно сил, чтобы пробиться, либо недостаточно подлости, чтобы пробиться. Будут там родившиеся ненужными дети и ставшие ненужными родители. Будут дураки — дураки никому особо не нужны. Будут гении — потому что гении неспособны развивать свой потенциал в рамках жесткой системы. Словом, все те, кто по той или иной причине оказался профессионально не пригоден на должность винтика. Кстати говоря, я сам, скорее всего, окажусь там же — если доживу.