Иная. Песня Хаоса
Шрифт:
— Куда же мы идем-то… — лишь временами сетовал Вен Аур. Он озирался по сторонам, но неизменно с надеждой смотрел на Котену.
— В города. В города, — твердо отзывалась она. Раньше бедное создание Хаоса четко искало свой ориентир, а теперь-то только воля человека задавала направление.
— Куда ты — туда и я, — отзывался Вен Аур и шел рядом по заснеженной дороге. Временами она терялась, петляя и совсем исчезая под снежными заносами.
— Тут жилье неподалеку. Колеи видишь? — обращал внимание Вен Аур. Он прекрасно чуял направление в лесу. Не приходилось сомневаться: если они выбрали эту дорогу, то уже не собьются. Но оба не очень-то знали, куда именно идут. Да еще в каждом шорохе мерещились разбойники Игора или еще какие лихие люди.
— Вижу. Эх, в баньке бы попариться. Сарафан этот выменять на обычный… Все-таки парча, — отвечала с тоской Котя.
В тот же вечер они набрели на крошечную деревеньку. Избы в ней не имели окон, а вокруг их обитатели не выстроили надежного частокола. Снег занес поселение до утепленных дерном крыш, делая жилища похожими на большие сугробы.
— Люди добрые! — позвала неуверенно Котя. — Примете ли странников?
Она засомневалась, что хоть кто-то выйдет навстречу. Где-то в кособоком хлеву замычала корова, заблеяли козы. А стоило приблизиться Вен Ауру к околице, как на разные голоса залаяли и завыли собаки.
— Ой, Вен, только не показывай себя, — забеспокоилась Котя, сжимая руку спутника. Тот кивнул, несколько раз моргая, чтобы убрать зеленое свечение в глазах. Он нервничал, впервые вот так открыто выходя к людскому поселению.
Навстречу им вышел неприметный старичок с длинной бородкой. Представился старейшиной. Он беззлобно улыбнулся, осаживая крутящегося рядом бурого пса:
— И кем же вы будете?
— Странники. В град княжий идем, — объяснил Вен Аур, выступая вперед.
Врать почти не приходилось, чему Котя радовалась. Все-таки духи не благоволят лжецам, а не помешало бы заступничество. Хотя считалось же, что в Хаосе нет ни правды, ни любви, ни жизни. Но спутник доказывал обратное. Может, духи обратили бы на него свои взоры.
— В услужение, — добавила Котя, пока старейшина понимающе качал головой, сложив сморщенные руки на клюке.
— Долго вам еще идти, места у нас глухие, — донесся голос старушки, вышедшей следом за мужем, которая тоже опиралась на сучковатую палку.
— Все-то в услужение идут, или в дружину, или в лесную братию от дани подальше. Мало нас осталось.
— Не убоитесь ли странников пустить переночевать? Нам ничего не надо. Погреться бы немножко. Всему рады будем, что предложите, — ответила Котя, разводя руками. Скрывать свое странное одеяние она смысла не видела.
Вскоре у них узнали имена и пустили в избу старейшины. В ней царил полумрак, чадила лучинка, дым щипал глаза, но от натопленной по-черному печки исходило приятное тепло.
— Ой, не странники вы, не странники. — догадалась вскоре старушка. — Беглецы какие? На тебе-то свадебный сарафан красный, а венчик девичий. Как так?
Воспаленные глаза пытливо оглядели путников, отчего Вен Аур неуверенно опустил голову. Ему еще повезло, что селянам не пришло в голову испытывать их. Многие сперва осыпали чужестранцев пеплом, смешанным с медвежьей шерстью, говорили, так истинный облик всех недобрых созданий проявляется. Наверное, в затерянной среди лесов деревеньке не нашлось отважных охотников, которые бы притащили шкуру страшного зверя. Жилища в ней покосились, по пути к избушке не встретилось сильных мужчин. Все больше старики.
— Погорельцы мы, — почти не солгала Котя, с наслаждением уплетая простую полбенную кашу. Вен Аур сначала с недоверием поковырял угощение ложкой. Отказываться означало раскрыть обман, поэтому он потянулся к каше с не меньшим удивлением, чем Котя к сырому мясу недавно. Но потом попробовал и оценил, радостно улыбнувшись. Временами забавляла его наивность.
— Ах, вот что… — сокрушенно покачала головой старушка. — И кем вы будете друг другу? На брата с сестрой не похожи.
— Да я… — Вен Аур открыл рот, и замер, едва не выдав себя. Котя незаметно пнула его ногой под столом, чтобы спутник ненароком не выпустил когти от волнения. Очевидно, он за все время пути он не придумал, кем представиться.
— Жених это мой, — тут же бойко ответила Котя. — Прямо перед свадебным пиром пожар случился, меня уж к духам почти собрали, а тут… Ничего у нас не осталось. Вот идем в услужение к князю наняться. Мне бы вот сарафан выменять. Уж не нужен теперь, свадьбу отложили. Теперь бы жилище себе найти, добра скопить хоть немножко.
Голос ее звучал взволнованно и грустно, временами дрожал. Половину складного сказа и выдумывать-то не пришлось. Конечно, погорел чужой ненавистный терем, но ведь и у них ничего за душой не было.
— Да, я ее из огня еле успел вытащить! — закивал Вен Аур, и тоже ни в чем не солгал.
— То-то вы в саже все, как из Хаоса вылезли! — всплеснула руками старушка. — Умыться бы вам! Эй, дед, пустим в баню их?
— Воды у нас много, не обеднеем, — кивнул до того задремавший старейшина. Он поморгал из-под мохнатых бровей и вскоре пошел растапливать баню.
— Я вам помогу! — тут встрепенулся Вен Аур. — Хотите, дров могу наколоть побольше? Хоть на всю зиму!
Старичок одобрительно покачал головой и улыбнулся.
— Эх… был бы у нас сынок такой, — едва слышно сокрушалась старушка. — Да умерли все. Какой же мор здесь прошел, сколько молодых забрал… А потом и вовсе лихие люди ходить стали, как к себе домой.
Котя вздрогнула. Без верного защитника она почувствовала себя одиноко, хотя всю жизнь привыкла держаться отдельно от людей, никому не подчиняться. Но с Вен Ауром все оказалось иначе, он успокаивал, а смущение рядом с них настигало крайне редко. То ли из-за того, что она впервые нашла его в облике неведомого зверя, то ли из-за загадочного зова.
— Ох, и споро работает твой жених! Мне и делать ничего не осталось, — вскоре довольно проговорил старейшина, усаживаясь у печи. Котя выглянула из-за двери, но тут же устыдилась своего безделья:
— А я воду принесу! Можно взять коромысло?
— Бери, конечно, бери.
Вен Аур на дворе без устали колол дрова, на высоком лбу блестели капельки пота. Он скинул с себя дорогой кафтан и остался на морозе в одной лишь рубахе. От разгоряченного тела почти валил пар. Топор в его руках пел, быстро рассекая самые неподатливые поленья.