Иная
Шрифт:
А затем приступил к очередному уроку физики.
Мы увлеченно обсуждали феномен электромагнитного излучения, когда в дверь негромко постучали и в щелке показалось уродливое лицо Рут.
— Курьеру надо с вами поговорить, — сказала она, старательно избегая смотреть на меня.
— Извини, Ари. — Отец встал и вышел из комнаты.
Прошло несколько минут, он не вернулся, я подошла к окну и отодвинула тяжелые портьеры. Во дворе у черного хода стояла черная машина с надписью «Похоронное бюро Салливана» на боку.
Еще минут
За спиной раздался голос Рут.
— Он велел передать тебе, что сегодня не вернется, — сказала она. — Говорит, что ему очень жаль.
У меня была мысль перед ней извиниться, но ее тон был таким высокомерным, что я поняла, что никогда этого не сделаю.
— Почему он не сможет вернуться? — спросила я.
— Он нужен внизу. — Кухарка громко, с присвистом дышала.
— Почему? Зачем?
Она сверкнула на меня своими маленькими черными глазками.
— Это дела фирмы. Откуда столько вопросов? Ты что, не понимаешь, сколько от тебя неприятностей? — Она направилась к двери, но, открывая ее, повернула голову. — И зачем тратить время, разглядывая свое отражение? Ты знаешь, кто ты такая.
Рут захлопнула дверь за собой. На мгновение я представила, как догоняю ее, выдергиваю волосы с подбородка, хлещу по щекам или… делаю что-нибудь похуже.
Вместо этого я поднялась к себе и позвонила Кэтлин.
— У меня сегодня занятия отменились, — сказала я ей.
Проезжая на велосипеде по усыпанной гравием дорожке от гаража на улицу, я заметила, что похоронная машина уехала. Может, отец уже поднимается наверх? Я заколебалась, но решила не возвращаться. Кэтлин ждала меня.
Стоял тусклый ноябрьский день, пропитанный запахом опавшей листвы. Встречный ветер леденил щеки. Вскоре пойдут снегопады, и велосипед будет стоять в гараже до апреля, а то и до мая.
Войдя в кафе, я сразу увидела подругу в дальней кабинке.
На ней был черный свитер и черные брюки. Она пила кофе. Я села рядом и заказала колу.
— Какая интересная подвеска, — сказала я.
На шелковом шнурке, рядом с фланелевым травяным мешочком висел серебряный кулон.
— Это пентакль, — пояснила она. — Ари, я должна тебе сказать, я стала язычницей.
Официант принес мою газировку. Я медленно разогнула соломинку, думая, что ответить.
— Это может означать несколько вещей, — решилась я наконец.
Кэтлин запустила пальцы в волосы. Ногти у нее были покрыты черным лаком, да и волосы она, похоже, недавно подкрашивала. Я, во флисовой курточке и джинсах, рядом с ней чувствовала себя обыденной и скучной.
— Мы разучиваем заклинания, — сказала она. — И практикуем ролевые игры.
Я понятия не имела, что значит «ролевые игры».
— Это из-за них твоя мать волнуется за тебя?
— Ох уж эта мама! — Кэтлин покачала головой. — Отсталая до невозможности. Не сечет фишку. — Она отпила большой глоток кофе, тоже черного.
Я не смогла бы пить такой и смотрела на нее с благоговейным ужасом.
— Нашла одну мою записную книжку и впала в панику.
Кэтлин сунула руку в поношенный рюкзачок и вытащила блокнот на пружинке в черной обложке, открыла его, положила на стол и подтолкнула ко мне.
Подзаголовком (с грамматической ошибкой) «Магичиские песни» написано нечто, похожее на стихи:
Не говори священнику о том;Он назовет наши танцы грехом;Всю ночь в лесах мы проведем;И лето призовем!И на следующей странице:
Когда беда с тобой в седле,Носи Синюю звезду на челе.Даже если любовь тебя предала,Сам не предавай ее никогда.Я предпочла не спрашивать, что сие означает. Папа учил меня никогда не спрашивать, в чем смысл стихов.
— Не вижу в этом никакого повода для беспокойства, — сказала я.
— Конечно нет. — Кэтлин бросила на соседнее со мной сиденье испепеляющий взгляд, как будто там сидела ее мать. — Это правда круто. Вот увидишь. Мы пойдем к Райану немного поиграть.
— Мы? — удивилась я. — Когда?
— Сейчас.
Оставив велосипеды на стоянке возле кафе, мы отправились к Райану пешком, благо до его дома было всего пара кварталов. Домик оказался маленький, обшарпанный, очень похожий на макгарритовский, правда, с одной его стороны красовалась новая, только построенная оранжерея. Мы попытались разглядеть что-нибудь в запотевших окнах, но увидели только размытые зеленые силуэты и лиловатые по краям пятна неоновых ламп.
— Предок Райана увлекается выращиванием орхидей, — пояснила Кэтлин. — Он продает их богатым старухам с другого конца города. Существует даже клуб любителей орхидей.
Дверь открыл Райан. Свои короткие светлые волосы он поставил ежиком при помощи какого-то геля. Как и Кэтлин, одет во все черное.
— Попируем, — сказал он.
— Попируем, — ответила Кэтлин.
— Привет, — сказала я.
Внутри свет был выключен, зато везде, где только можно, стояли зажженные свечи. На раскиданных по полу подушках устроились четверо ребят. Двоих я узнала по балу. Майкла среди них не было.
— Кого ты привела? — спросил кто-то из них у Кэтлин.
— Это Ари. Я подумала, игре нужна свежая кровь.