Индейская война в Русской Америке

Зорин Александр Васильевич

Слухи о захваченном тлухеди богатстве, равно как и известия о их слабости, побудили южных соседей Якутата попытаться отобрать у них эту добычу. Главную роль в походе сыграли акойские тлукнахади, одним из влиятельных вождей которых был Джиснийя (Честныга), – пожалуй, наиболее ловкий и изворотливый тлинкитский предводитель своего времени. В 1802 г. он атакует партию Кускова, угрожает Якутату; в 1803 г. враждебная активность Акоя заставляет Баранова подумывать о нанесении упреждающего удара, но в 1804 г. сын вождя оказывается среди тех “сыновей Тойонских”, которых “случайно захватил” А. А. Баранов 39 и Честныга тут же меняет ориентацию. Он присоединяется к походу против Ситки в качестве толмача-посредника и за оказанные услуги в конце августа 1805 г. получает из рук только что прибывшего в колонии Н. П. Резанова “медаль императорскую”. 40 Учитывая эти подробности биографии акойского тойона, А. В. Гринёв выдвинул предположение о том, что, возможно, “именно по просьбе А. А. Баранова Чесныга

возглавил военную экспедицию акойцев на “мятежных” якутатских эяков.” 41 Подобную возможность не следует сбрасывать со счетов, однако необходимо иметь в виду, что в переписке Александра Андреевича с И. А. Кусковым сквозит явное недовольство действиями Джиснийи в Якутате. 42 Возникают в таком случае и некоторые затруднения с хронологией. О разгроме Якутата на Ситке стало известно только после возвращения с Кадьяка “Юноны” 12 ноября 1805 г., но подтверждения тому Баранов не получил ещё и в феврале следующего года. Н. П. Резанов писал директорам РАК 15 февраля 1806 г.: “Юнона привезла из Кадьяка крайне дурныя вести… что колоши в Якутате всех Россиян, числом с жёнами и детьми в сорок человек перерезали и заняли крепость нашу… Буде слухи о Якутате справедливы, то… не знаем мы теперь, не истреблена ли и вся партия наших Американцов до 300 человек… ибо им мимо путь лежал.” 43 Тем временем, первый поход акойцев против тлухеди состоялся зимой, последовавшей непосредственно за уничтожением русского поселения, то есть зимой 1805-1806 гг., а готовиться к нему тлукнахади явно начали до того, как с Ситки к ним могли поступить какие-либо просьбы или требования. Для повторного же похода никаких особых подстрекательств и не требовалось: потерпев поражение, тлукнахади жаждали мести. Похоже, что вожди Акоя действовали самостоятельно и эти их независимые действия явно сорвали всякую возможность освобождения русских пленников за выкуп или при помощи дружественных предводителей куашккуанов. А. А. Баранов, судя по его письму к И. А. Кускову, посланному с Кадьяка уже летом 1807 г., был просто взбешён, получив известия о “безчестном поступке” Честныги, отнявшего русских пленников у Фёдора. 44 Дело их освобождения теперь необычайно затруднилось: прежних хозяев, людей тлухеди, более не существовало уже весной 1806 г., а невольники, сменив владельцев, оказались разбросанными по разным селениям Акоя и Якутата. Причиной всех этих неожиданных осложнений был поход против тлахаик-текуеди, организованный акойскими тлукнахади и их союзниками.

Индейские предания рассказывают, как Люди Серебряного Лосося (тлукнахади) “подняли различные племена и раздали им тинна-ятхи (медные пластины)… Они уплатили им, чтобы они сражались за них.” 45 Против тлахаик-текуеди объединились воины семи кланов, среди которых называют куашккуан, коскеди, хаткаайи и дакудентан. “Жёны их говорили им перед выступлением: “Приведите детей пяти-шести лет и добудьте якутатские корзины, которые там делаются просто превосходно.” 46 Во главе похода, состоявшегося зимой 1805-1806 гг., стоял вождь тлукнахади Ку’эхих.

Союзному ополчению не удалось застать своих врагов врасплох – тлухеди успели укрыться за стенами Орлиной Крепости. “Зять мой, мы пришли угостить тебя черникой,” – крикнул Ку’эхих, подразумевая под этим пули. “Откуда принёс ты эту чернику? – в свою очередь прокричал ему Лушвак, – На какой войне добыл? Я взял свою чернику в русской крепости и она крупнее твоей. Сейчас мы накормим вас ею.” С обоих сторон поднялась пальба, но осаждённые недолго поддерживали перестрелку и вскоре укрылись в своих подземных убежищах. Тлукнахади, озадаченные молчанием форта, посчитали, что все защитники его уже убиты. Они проникли за частокол, приблизились к домам, влезли на крыши. Тогда-то затаившиеся тлухеди дали залп и вышли из своих тайников. Первого тлукнахади убил через щель в крыше Саден, племянник Лушвака. Сам Лушвак убил семерых. Защитники Чак-Ну одержали полную победу. Немногим пришельцам удалось выбраться из западни. Среди самих тлухеди, согласно преданиям, погиб лишь один человек – их шаман, и пал от случайного выстрела своего же сородича. В бою пал один из предводителей тлукнахади – вождь по имени Дехуду’у (Куплены Два Раба). “Довольно убивать, позволим им уйти”, – воскликнул, наконец, Лушвак. 47

Ещё два дня стояли тлукнахади за рекой на безопасном расстоянии от Чак-Ну. Они пытались получить назад тела своих погибших воинов. Однако Лушвак отказался выдать трупы. “Эти тела принадлежат орлам. Орлиные когти впились в эти мёртвые тела и их не вырвать оттуда”, – заявил он (в отличие от своих противников, тлухеди принадлежали к фратрии Волка/Орла). Затем трупы спустили в речную полынью. “Тлукнахади пришло сюда много больше, чем было текуеди в форте, но немного их ушло отсюда,” – подводит итог якутатское предание. 48 Воодушевлённые победой, некоторые из тлахаик-текуеди пустились даже преследовать отступающих врагов, но не преуспели в этом.

По весне обитатели Орлиной Крепости перебрались на побережье, расположившись лагерем в узкой долине Вуганийе. “Это было малое место со скалами вокруг, подобное ящику, и они построили здесь каменный форт с маленькими

отверстиями для стрельбы… Они построили стену из камней поперёк устья долины, чтобы стрелять из-за неё.” 49 В промысловом лагере труднее было поддерживать постоянную боеготовность, однако Лушвак продолжал выставлять на ночь часовых и регулярно проводил занятия по стрельбе из ружей: “Когда мужчина стрелял, женщина была позади него. Он опускал пустое ружьё и поднимал другое, а она перезаряжала первое.” 50 В ружьях и порохе тлухеди явно не испытывали недостатка. Однако, в конце концов, бдительность тлахаик-текуеди ослабела и этим поспешили воспользоваться их мстительные враги, лазутчики которых постоянно следили за Вуганийе.

Ночью воины-тлукнахади ворвались в неохраняемый лагерь и устроили дикое побоище. Практически все обитатели стоянки были безжалостно перебиты. Бежать удалось немногим (среди них был Саден). Некоторых пощадили с тем, чтобы потом обратить в рабство. Лушвак, спасаясь бегством, “поднялся высоко в горы, куда никто не мог дойти. У него были пули в маленькой сумке, но он выронил их, когда уже почти достиг вершины утёса. Они выстрелили ему в ногу и он упал, скатился вниз, а они стреляли в него, пока не убили. Он не хотел жить, потому что мёртв был весь его народ.” 51

Тлахаик-текуеди практически перестали существовать, как отдельный род. Среди исторических преданий, опубликованных Р. Олсоном, содержится рассказ, который может послужить эпилогом ко всей этой истории. В нём говорится о десятилетнем мальчике, чьё “русское” имя было Дживак, а тлинкитское На’сни. Отцом его был русский, а матерью тлухеди. Пощадив при резне, тлукнахади продали его в рабство на Ситку, откуда он попал в руки вождя хуцновских дешитан Йэлнаву из Дома Ворона. Выкупить его было некому – род его матери погиб в Вуганийе. Обращались с маленьким рабом плохо, ежедневно посылали ловить рыбу, часто били. Из-за этого он бежал на Ситку, укрылся в русской крепости, а когда вырос, то сумел занять видное место среди ситкинских тлинкитов, обвенчался по православному обряду с девушкой-киксади, а дочь свою выдал замуж за вождя. 52 Но немногим уцелевшим тлахаик-текуеди сопутствовала такая удача.

Одержав победу, тлукнахади захватили всё имущество побеждённых. В Куцех перешла и большая часть трофейного русского оружия, включая пушки. Акойцы не собирались возвращать Баранову имущества РАК. Более того, Джиснийя отобрал у нейтрального тойона Фёдора тех русских пленников, которых тот держал при себе в ожидании выкупа. В результате освобождение якутатских поселенцев затянулось на годы, несмотря на все усилия, прилагаемые А. А. Барановым.

Попытки добиться освобождения пленников и возврата потерянного в Якутате компанейского имущества не прекращались с того самого момента, как сорвалась возможность получить всё это за выкуп от тлухеди или безвозмездно от куашккуан. Победа тлукнахади разом перечеркнула подобные варианты. Пришлось искать новые пути для достижения этой цели. Летом 1806 г. А. А. Баранов заручился ради этого поддержкой американского морского торговца капитана Оливера Кэмпбелла (судно “Павлин”), которому за помощь в деле освобождения пленных обещали выделить артель Алеутов для промысла калана. В сентябре 1806 г. Кэмпбеллу удаётся захватить у селения Какнау в проливе Кросс (Хуна-куан) известного акойского тойона Осипа и, взяв у него в аманаты племянника, добиться освобождения одного кадьякца и Алеутки. 53 Тогда же, согласно вполне достоверным сведениям, был освобождён и маленький креол Семён Лукин, будущий известный начальник Колмаковского редута на Кускоквиме. 54

Действуя через американских торговцев, Александр Андреевич в то же время не прекращал и переговоров с Джиснийёй, сын которого по-прежнему находился среди заложников в Ново-Архангельске. Акойский тойон хитрил, пытаясь добиться наиболее выгодных для себя условий возвращения пленников. Возможно, он старался выторговать освобождение сына. Летом 1807 г. он вполне определённо обещал явиться на Ситку с удерживаемыми им якутатскими поселенцами и по этому поводу Баранов инструктировал И. А. Кускова: “Когда придёт [Честныга] с нашими пленниками, взять тех хитростью или силою, сказав, что он безчестен, отняв тех в Якутате насильно у старика [Яходакета] и Фёдора кои назначили [их] сюда отпустить… и притом держать два года.” 55 Однако Честныга так и не появился тогда в Ново-Архангельске.

Весной 1807 г. Компания купила у Генри Барбера его судно “Мирт” (Myrtle) и, переименовав его в “Кадьяк”, отдала под командование штурману Н. И. Булыгину, которого направили на Ситку. С ним А. А. Баранов передал Кускову свои соображения относительно нового плана спасения пленников. Он советовал по прибытии “Кадьяка” послать в Якутат под видом иностранного торгового судна “Александра Невского” с командой из англичан, “добавя руских не более 8 человек” (в письме первоначальная цифра 6 исправлена на 8) и взяв на борт толмача. Затем следовало “остановиться под Долгим островком на той Якутацкой бухте, выпалить раза три для созыву колош и буде придут, торговать одним сукном… не показывая ничево другова, как и руских, и когда дадутся в обман взойдут на судно захватить всех без разбору: кроме Старика да Фёдора, буде попадутся тогда уже отпустить, когда доставят всё наличное у него, Старика, и братьей в руках пушки, ружья, снаряды и что ещё найдётся вытребовать.” 56