Индейская война в Русской Америке
Шрифт:
Флотилия вошла в сердце страны тлинкитов и практически беспрепятственно двинулась по Проливам на юг. К. Т. Хлебников позднее писал, что "на пути до Бобровой бухты прошли Колошенские селения: Какнаут, Коуконтан, Акку, Таку, Цултана, Стахин, Кек и Кую. Партия Алеутов свободно промышляла бобров и набила всех сортов до 1 500. Жители в селении, завидя Русских, везде разбегались от страха, но сии селения проходили мимо, исключая двух последних, жителями коих была истреблена партия Урбанова, и потому в наказание за то сожжены все их строения." 20 Сам А. А. Баранов позднее писал об этом походе: "в последних Июля 21 [числах] пустились в Ледяные проливы, где бедствовали и блиски были к погибели, но промыслом Всевышняго спасены, с Августа начали разъезды по далнейшим проливам даже до устья Бобровой продолжали, частию производили промысловыя деятельности,
"Нева" вошла в Ситкинский залив 19 августа 1804 г. Остров произвёл удручающее впечатление на российских моряков. "Со вступления нашего в залив, – пишет Ю. Ф. Лисянский, -… не было видно нигде не только ни одного человека, но даже ни малейшего знака, чтобы в этих местах было какое-либо жилище. Взорам нашим повсюду являлись леса, которыми покрыты все берега. Сколько мне не случалось встречать необитаемых мест, но они никоим образом не могут сравниться с этим своей дикостью и пустотой." 23 Обогнув мыс Эджкомб, "Нева" стала на якорь в Крестовской Гавани (совр. Кросс-Харбор). Лёгкий челнок с четырьмя индейцами приблизился было к ней, но две большие лодки, вышедшие из-за островов, спугнули его.
Это были компанейские байдары. Штурман В. П. Петров, командир "Александра Невского", поднялся на борт "Невы" и сообщил, что уже десять дней он со своим судном и бригом "Екатерина" стоит у берегов Ситки. От него же стало известно и то, что тлинкиты "собрались в одно место и решились всеми силами препятствовать русским возобновить свои поселения." 24 К вечеру ещё одно каноэ приблизилось к "Неве" и вооружённые огнестрельным оружием воины в боевой раскраске просили продать им ружей, предлагая за каждое по две шкуры калана. Лисянский, видимо, счёл такое внимание к своему судну подозрительным и, во избежание каких-либо неожиданностей, распорядился зарядить ночь половину своих 14 пушек ядрами, а половину картечью. Он явно опасался, что индейцы в каноэ были лазутчиками и ночью может произойти внезапное нападение на судно – одно из тех, какими славились обитатели Северо-Западного побережья. Однако эта ночь, как и все последующие, прошла спокойно.
Кроме "Невы" и компанейских судов в заливе находился ещё и американский бриг "О' Кейн" – "первоклассное судно тех дней" водоизмещением 280 тонн, собственность нью-йоркских купцов А. Виншипа, Б. Хоумера, Дж. Виншипа-мл. и пр. Оно покинуло Бостон в январе 1803 г. и это было его первое плавание. На борту брига, помимо капитана Джозефа О'Кейна, находился и один из судовладельцев – Джонатан Виншип-мл. 25 Американский капитан навестил Ю. Ф. Лисянского и заявил ему, что прибыл сюда полагая, будто индейцы производят здесь с русскими большой торг. Объяснение это не вполне удовлетворило Юрия Фёдоровича, продолжавшего настороженно относиться к присутствию в бухте судна морских торговцев. Тлинкиты же, обнаружив у своих берегов "О'Кейна", попытались и с ним завязать торговые отношения ради пополнения своих арсеналов. 26 августа к американскому бригу приблизилось каноэ, в котором находились "молодой человек и два взрослых мальчика." Пока индейцы вели переговоры, на "Неву" с "Александра Невского" прибыл кадьякец, бежавший недавно из ситкинского плена. Он сообщил, что юноша в каноэ напоминает ему сына вождя Катлиана – предводителя враждебных тлинкитов. Лисянский тотчас велел изготовить вооружённый ял и, едва индейцы отошли от "О'Кейна", послал своих матросов в погоню за ними. Однако настичь этих юных храбрецов так и не удалось: "Трое упомянутых молодых людей гребли с таким проворством, что наш ял никак не мог их догнать: они не только не оробели от погони, но ещё с великой неустрашимостью ответствовали на ружейную стрельбу, производимую по ним с нашего яла." 26
Стычки с тлинкитами продолжались и в последующие дни. 31 августа большое боевое каноэ с 12 воинами, "из которых каждый был раскрашен и имел голову, убранную пухом", прошло мимо "Невы" и обстреляло спускавшийся в тот момент на воду катер, пробив в нескольких местах его борта насквозь. Опасаясь, что нападению могут подвергнуться и две байдары русских рыболовов, Лисянский обстрелял каноэ из пушек, но без успеха. Русские байдары, правда, остались невредимы, зато тлинкиты атаковали баркас с "О'Кейна", на котором возвращался с берега на бриг его капитан. На выручку американцам Лисянский послал с "Невы" свой баркас, но и на этот раз настичь индейцев не
Ожидая подхода Баранова с главными силами РАК, Ю. Ф. Лисянский сделал смотр уже находившимся на Ситке компанейским судам, оставшись при этом неудовлетворённым их качествами. Ради повышения их боевой мощи он передал на них с "Невы" по две пушки с боеприпасами. Ожидание тянулось томительно, угнетающе действовали вынужденная бездеятельность и "несносный климат" – вечно пасмурное небо, изо дня в день моросящий дождь. Ю. Ф. Лисянский, по собственному его признанию, даже начал сомневаться в том, жив ли Баранов.
Наконец, 19 сентября в пять часов пополудни было замечено приближающееся компанейское судно "Ермак", на котором и прибыл на Ситку главный правитель колоний. Александр Андреевич посетил "Неву" уже на следующий же день, сообщил о результатах своего похода и продемонстрировал трофеи – медные пластины-тинне и боевые доспехи, поразившие Лисянского своей толщиной. 23 сентября прибыл и передовой отряд промысловой партии – 60 байдарок, где среди туземцев находилось и 20 русских промышленных во главе с И. А. Кусковым. Они приветствовали "Неву" ружейным залпом, а с её борта им ответили пуском двух ракет.
Партовщики продолжали прибывать и в последующие дни. Уже 24 сентября берег Крестовской Гавани на протяжении 150 сажен был занят высаживающимися кадьякцами. Для прикрытия их высадки на случай возможного внезапного налёта тлинкитов был выслан баркас, вооружённый 4 фальконетами. Вместе с байдарками в Ситкинский залив вошло и последнее компанейское судно – "Ростислав". Выросшее на пустынном берегу в мгновение ока бурлящее становище поразило Лисянского: "Требуется великий дар красноречия, чтобы надлежащим образом описать картину, представившуюся мне при выходе из шлюпки. Некоторые семейства успели уже построить шалаши, иные же ещё начали делать их, и байдарки ежеминутно приставали к берегу во множестве. Казалось, все окружавшие нас места были в сильном движении. Иные люди развешивали свои вещи для сушки, другие варили пищу, третьи разводили огонь, а остальные, утомясь от трудов, старались подкрепить силы свои сном." 28 Примитивные шалаши партовщиков ставились быстро и столь же быстро разбирались: "сперва кладётся байдарка на ребро, перед которой, отступя на 4- 5 футов, вколачиваются два шеста с поперечной жердью, с которой на байдарку кладутся вёсла, прикрепляемые с обоих концов. Последние обыкновенно прикрываются тюленьими кожами, а пол устилается травой и потом рогожами. Перед каждым таким жилищем разводится огонь." 29
Индейцы не могли упустить столь удобного случая, чтобы в общей неразберихе по прибытии партии не совершить нападения и тем с самого начала устрашить противника и взять инициативу в свои руки. Нападение это лишний раз продемонстрировало Лисянскому сколь легко на подъём это пёстрое ополчение, а также насколько сильно оно подвержено влиянию первого впечатления. Тлинкиты атаковали группу байдарок и, отбив одну из них, застрелили двоих "аляксинцев" – Эскимосов с полуострова Аляски. Убитым, на глазах державшихся в отдалении партовщиков, отрезали головы – "и тем навели прочим страх". Едва весть об этом достигла становища, как "вооружённые промышленники тотчас бросились на помощь, – пишет Ю. Ф. Лисянский, – а я со своей стороны послал десятивёсельный катер и ялик под командой лейтенанта Арбузова, так что в полчаса устье гавани покрылось гребными судами." 30 Однако индейцы исчезли сразу после того, как нанесли удар – погоня дошла до самого места бывшей Михайловской крепости и вернулась ни с чем.
По мере того, как партия собиралась в Крестовской гавани, её руководители высылали лазутчиков в расположение индейцев. "Наши американцы были столь смелы, что ночью по одиночке подъезжали к неприятельским жилищам", – сообщает Лисянский. Чтобы ободрить союзников и ещё крепче привязать их к русским, им открыли доступ на "Неву", а вождей даже принимали и угощали в капитанской каюте. 27 сентября, после очередного такого визита и накануне выступления в поход, чугачи устроили военную пляску: "Они были наряжены в самые лучшие уборы… головы были убраны перьями и пухом. Они пели песни, приближаясь к нам, и каждый держал весло, кроме самого тайона, который, имея на себе красный суконный плащ и круглую шляпу, выступал важно, несколько в стороне от своего войска… Пение своё сопровождали они телодвижениями, которые под конец превращались в исступлённые… музыка состояла из их голосов и старого жестяного изломанного котла." 31