Индийский хлопок и британский интерес. Овеществленная политика в колониальную эпоху
Шрифт:
Часть II
1803–1830: посланники
Глава 1
Британские резиденты при нагпурском дворе: инвентаризация угодий, доходов, расходов
Маунтстюарт Элфинстон
Лишившись по Деоганскому договору значительной части своих земель, Нагпурское княжество оказалось почти полностью окруженным владениями Ост-Индской компании и ее союзника низама Хайдарабада. С 1803 г. начался новый этап взаимоотношений между Компанией и Бхосле, который характеризовался утратой последними прежнего статуса равного партнера. Как пишет Х. Н. Синха, в первый период «британцы воспринимали Нагпурское княжество, используя слова У. Хейстингса, как „одно из наиболее влиятельных государств среди маратхских“, а его правителя, по выражению Г. Т. Колбрука, как „претендующего на роль арбитра между всеми властителями Индостана“» [Синха 1950: x]. Теперь же британцы снисходили до того, чтобы считать, что «Рагхуджи должен продолжать оставаться влиятельной силой в Индии, при условии, что он следует статьям мирного договора и исполняет возложенные на него обязательства» [Там же: 4]. Последняя цитата – это слова Артура Уэлсли из письма своему молодому 24-летнему помощнику по политическим вопросам и переводчику с персидского Маунтстюарту Элфинстону, которого он спешно направил в Нагпур в качестве временно исполняющего обязанности резидента до прибытия постоянного представителя Дж. Уэбба.
Письмо было написано 24 декабря 1803 г., на следующий день после подписания договора в Деогаоне и содержало инструкции для резидента, где среди прочего говорилось о необходимости «собирать максимально точную информацию о количестве, состоянии и диспозиции
98
Имеется в виду низамат Хайдарабада.
99
Кашид – гонец.
И уже через две недели в письме от 9 января 1804 г. Элфинстон рапортовал Ричарду Уэлсли из лагеря раджи в Малегаве:
«Шридхар-пандит (министр Рагхуджи II. – С. С.) дал мне разрешение на организацию почты между Нагпуром и Каттаком, однако обратил внимание, что дорога туда очень тяжелая, а проходит она через земли, которые плохо контролируются раджой, и поэтому посоветовал наладить почтовое сообщение через Бенарес. Я ответил, что путь через Каттак короче и буду пытаться освоить его» [Синха и Авастхи 1961: 3]. Еще через несколько дней, 18 января, Элфинстон писал Уэлсли следующее: «Я упомянул в беседе с Сиридур-пандитом (министр Рагхуджи II. – С. С.), что хотел бы устроить почту от этого места до Каттака и отсюда же до Амраоти, и что я буду обязан ему, если он предоставит мне письма в деревни, расположенные по дороге, с распоряжением оказывать помощь моим людям, нанятым для осуществления этой миссии. Он ответил, что поговорит с раджой тем же вечером и вышлет мне письма уже утром» [Там же: 7].
Элфинстон последовал совету Шридхар-пандита и установил почтовую связь с Калькуттой через Джабалпур и Бунделкханд, откуда корреспонденция уходила в Бенарес.
Дж. Уэбб так и не приехал в Нагпур, по дороге ко двору Даулатрава Синдии он скончался недалеко от Хошангабада [Крофтон 1932: ii]. Элфинстон же показал себя с самого начала столь успешным дипломатом, что его сделали постоянным представителем Ост-Индской компании при нагпурском дворе. Сохранившаяся и изданная официальная переписка Элфинстона с чиновниками Ост-Индской компании (от генерал-губернатора до резидентов соседних с Нагпуром княжеств) нагпурского периода (1803–1807) содержит подробную информацию о радже Рагхуджи II, придворных интригах и военно-дипломатических перипетиях в течение следующих за Второй англо-маратхской войной четырех лет. Вкратце основные усилия британцев были направлены на закрепление завоеванного положения главной политической силы на субконтиненте. При активном участии Элфинстона они не позволили Рагхуджи ни развязать новую войну вместе с Синдией и Холкаром, ни освободиться от своего влияния. Однако навязать присутствие субсидиарных войск в Нагпуре британцам, несмотря на несколько попыток, так и не удалось. Спорными оказались земли Самбалпура и Сонпура, лежавшие между Нагпуром и Ориссой, на которые стали претендовать британцы, затеяв там в январе 1804 г. военные действия. Джордж Харкот, британский уполномоченный в Каттаке, объясняя свою позицию по удержанию этих и близлежащих районов под контролем Компании, писал Элфинстону: «Я считаю Бауд и Сонпур очень важными территориями, потому что они обеспечивают безопасность Каттака и создают условия для развития торговли в этой провинции. Владея Сонпуром и Баудом, мы имеем доступ ко всей судоходной части реки Маханади, и хлопчатобумажная продукция из Чхаттисгарха быстро найдет дорогу в Каттак. Напротив, если эти районы вернутся под управление раджи Берара, обременительные и тяжелые налоги и поборы, разрешенные его правительством, существенно сократят, если не приостановят полностью, транзит товаров через них. Я также опасаюсь, что в таком случае не будет предпринято никаких мер по ограничению контрабанды соли (? неразборчиво) из этой провинции» [Синха 1950: 52–53]. В качестве жеста примирения Чарлз Корнуоллис, вторично назначенный в 1805 г. на пост генерал-губернатора, вернул Самбалпур и Сонпур с прилегающими землями под контроль Бхосле. Этот шаг свидетельствовал о конце «системы Уэлсли» и смене агрессивной, наступательной политики британцев на субконтиненте на более умеренную и мягкую, или возвращение в политике «замкнутой ограды» (fence-ring).
Маунтстюарт Элфинстон
Исполняя распоряжения А. Уэлсли, Элфинстон тщательно собирал стратегически важную информацию о положении дел в землях раджи. К письму от 24 марта 1804 г. он приложил подробный отчет о состоянии нагпурской армии, составленный по образцу аналогичного отчета Дж. Мэлкома о войсках Синдии. Элфинстон предоставил информацию по количеству солдат и офицеров, структуре армии, системе оплаты услуг воинов и т. п. В самом письме он писал: «Ситуация в армии дает серьезные основания полагать, что раджа или расположен к миру, или не имеет средств, чтобы его нарушить. Я также раздобыл надежную информацию относительно его ресурсов. Страна, которой он теперь обладает, непроизводительна, она покрыта в основном холмами и лесами. Это наряду с долгами перед армией и банкирами свидетельствует о его бедности. Кроме того, он потерял Каттак и свою часть плодородного Берара… Он использует любую возможность, даже торговлю, чтобы разбогатеть» [Синха и Авастхи 1961: 29].
После 1805 г., когда спорные вопросы были улажены, Элфинстону почти ничего не оставалось делать. В конце этого года он вновь начал вести дневник. Большие, без купюр, отрывки из него, а также писем его другу Стрэчи опубликованы в биографической книге Т. Э. Колбрука «Жизнь Маунтстюарта Элфинстона» [Колбрук 1884: 110–161]. В них почти нет сведений о нагпурской земле. Описания политических событий сменились зарисовками будней, заполненных охотой, верховой ездой, пешими прогулками и чтением преимущественно древнегреческой и древнеримской литературы и одиночеством: «11 февраля. Был дождливый день, и я перечитывал мои старые дневники. Я с удивлением замечал, какой заряд энтузиазма и активности у меня был в начале 1803 г., и отчаивался из-за моего нынешнего состояния полного бесчувствия. Правда состоит в том, что я так долго пребывал в одиночестве, что потерял какие бы то ни было эмоции, вызываемые обычно мнением других людей. Кроме того, у меня нет пути для реализации своих амбиций. Мое нынешнее положение обрекает меня на бездействие… Отсутствие разумных развлечений вынуждает меня проводить время за охотой и прогулками» [Там же: 140]. После недолгого периода, когда пространства Центральной Индии заполнили полки британской армии, там вновь не осталось англичан. Почти что единственным собеседником Элфинстона был его помощник лейтенант Роберт Клоуз. Испытывая одиночество, Элфинстон тем не менее страдал от нехватки уединения для занятий спортом и литературой, и весной 1806 г. он принялся за строительство отдельного бунгало на небольшом расстоянии от Нагпура, которое он назвал Фолкнер Холл. И каждый раз, когда ему приходилось покидать его, «он стремился обратно, как это бывало по его воспоминаниям в Англии, когда, он, наконец, оказывался дома после ночи в холодной почтовой карете» [Там же: 149]. На смену походным палаткам и временному жилищу, которое обычно раджа предоставлял своим европейским гостям, пришла более основательная
Ричард Дженкинс и Третья англо-маратхская война
Процесс урегулирования границ Нагпурского княжества, продолженный Джорджем Барлоу (1805–1807), временно исполняющим обязанности генерал-губернатора Бенгалии после неожиданной смерти Ч. Корнуоллиса, завершился к 1808 г. В это время резидентом в Нагпуре уже был Ричард Дженкинс (1807–1826), который перебрался сюда после нескольких лет при дворах низама Хайдарабада и Даулат-рава Синдии. Дженкинс жил уже в резиденции, расположенной на западном и северном склоне холмов Ситабалди рядом с Нагпуром. Сам город, где находился дворец раджи, подступал к холмам с востока и юга [Гирхе 2004, II: 9]. В 1827 г. вышел объемный «Отчет о территориях раджи Нагпура» Дженкинса, который он сам составил на основе депеш и аналитических записок, адресованных генерал-губернаторам Гилберту Минто (1807–1813), Фрэнсису Хейстингсу (1813–1823), Уильяму Амхерсту (1823–1828), а также информации, собранной его помощниками.
В «Отчете» имеется объемный экскурс в историю князей Бхосле [100] . События в Нагпуре с 1807 г. он описывал не с чужих слов, а как очевидец, который принимал в них самое деятельное участие. При Дженкинсе окончательно были улажены территориальные споры раджи с соседними владениями. Начиная с 1805 г. раджу постоянно беспокоили опустошительные набеги банд пиндари [101] . Однако ни они, ни вторжение в 1809 г. Мир-хана, ставленника и друга Яшвант-рава Холкара, в окрестности Бхопала с угрозой дальнейшего продвижения вглубь Нагпурского княжества, отраженные не без помощи британских войск, не заставили Рагхуджи II согласиться на подписание субсидиарного договора с Ост-Индской компанией. Политика же последней была достаточно ясно сформулирована генерал-губернатором Хейстингсом в 1814 г.: «Наша цель должна состоять в том, чтобы обеспечить главенство британского правительства на деле, даже если это не провозглашено. Другие государства должны быть нашими вассалами, пусть они так и не называются. Необязательно так, как это было в правление Моголов; они должны обладать полным внутренним суверенитетом и в обмен на гарантии неприкосновенности и защиту их территорий британским правительством исполнять две великие феодальные обязанности. Во-первых, поддерживать его с помощью всех имеющихся у них сил и, во-вторых, передавать все спорные вопросы на рассмотрение главы конфедерации, т. е. нашему правительству» (цит. по [Гадре 1994: 210–211]).
100
Возможно, что именно Дженкинс впервые систематизировал и воспроизвел в наиболее полном виде историю нагпурской династии Бхосле.
101
Пиндари – в книге «Племена и касты Центральной провинции Индии» описываются так: «Группа профессиональных грабителей… в основном мусульмане, но встречаются и индусы. Пиндари Центральной Индии по большей части потомки гондов, корку и бхилов (племена Центральной Индии. – С. С.), чьи дети были захвачены в результате налетов, подвергнуты процедуре обрезания и воспитаны профессиональными пиндари… Появились в конце XVII в. …Во время и после англо-маратхских войн многие из них получили разрешение от Синдия и Холкаров на деятельность в Центральной Индии… Результатом их набегов в этот регион стало его превращение в пустыню, крестьяне, будучи не в состоянии поддерживать существование за счет сельского хозяйства, вынуждены были присоединяться к бандам. Только в 1817 г. лорд Хейстингс получил полномочия из Лондона предпринять меры для их подавления; в то же время он принудил правителей Центральной Индии действовать согласованно с ним… Когда главные магистрали Центральной Индии наводнили британские подразделения, пиндари были расколоты. Они ничего не могли предпринять против регулярных войск и вырваться из их кольца, пиндари быстро рассеялись по стране…» [Рассел 1916: 388–397]. О. С. Крофтон добавлял: «Английские воинские части, рассредоточенные по всей стране (Центральная Индия и Берар. – С. С.), контролировали дороги и крепости и преследовали пиндари через джунгли. Разбросанные повсюду британские могилы отмечали путь продвижения войск Компании» [Крофтон 1932: ii]. Борьба с пиндари стала частью Третьей англо-маратхской войны (1817–1818).
22 марта 1816 г. Рагхуджи II умер, оставив после себя единственного физически и умственно отсталого сына Парсоджи. Сразу же встал вопрос о регенте. Конкуренция за это место возникла между вдовой Рагхуджи (его третьей женой Бака-баи, не матерью Парсоджи) и его племянником Мудходжи, более известным под именем Аппа-сахеб. С помощью министров и военных Аппа-сахебу удалось отвоевать право на регентство. Однако чувствуя шаткость своего положения, он обратился за поддержкой к британцам, которые воспользовались ситуацией и подписали 28 мая 1816 г. с Аппа-сахебом в качестве регента Парсоджи договор об оборонном союзе и размещении своих войск в княжестве. Британские субсидиарные силы были представлены шестью батальонами пехоты, кавалерийским полком с артиллерией и саперами; одна пехотная бригада по просьбе Аппа-сахеба располагалась непосредственно в Нагпуре. По договору раджа должен был уплачивать за содержание этих войск семь с половиной лакхов рупий ежегодно. В случае неуплаты у него конфисковывалась пропорциональная часть земель. Со своей стороны Нагпур предоставлял три тысячи лошадей, две тысячи пехотинцев, и они должны были досматриваться резидентом на предмет их боеготовности, экипировки, дисциплины [Дженкинс 1827: 130].
Ричард Дженкинс
1 февраля 1817 г. умер Парсоджи, после чего официальным главой княжества стал Аппа-сахеб – официально Мудходжи II (1817–1818). Утвердившись на престоле, Аппа-сахеб стал нарушать договоренности с британцами. Он вступил в переговоры с пешвой Баджи-равом II, другими маратхскими правителями и пиндари о создании антибританской коалиции, не предоставил свою часть союзных войск для охраны территории княжества. В 1817 г. он предпринял работы по возведению форта на холме Ситабалди [102] . И, наконец, в ноябре 1817 г. стянул войска к Нагпуру. В свою очередь Дженкинс мобилизовал британские части и вызвал подкрепление из других регионов. 25–26 ноября состоялась битва за Ситабалди, в которой британцы одержали победу, хотя и с большой потерей в живой силе [103] . Аппа-сахеб сдался. К 15 декабря подошли дополнительные силы британцев и началась битва за Нагпур. Падение города 30 декабря считается датой окончания войны с Бхосле, которая в свою очередь была составной частью Третьей англо-маратхской войны (1817–1818) [104] . О ее событиях на территории Центральной Индии и Берара О. С. Крофтон дополнительно сообщал, что «в 1818 г. британские дивизионные подразделения находились в Хошангабаде, Харде и Сагаре, откуда они направлялись к фортам в Мандле, Чанде, Сатанваре, Гархакоте и Асиргархе – погибших английских солдат хоронили прямо у крепостных стен» [Крофтон 1932: ii].
102
Сейчас холм и форт находятся в черте города.
103
В память о победе и погибших был возведен обелиск [Крофтон 1932: ii]. В книге О. С. Крофтона дан перечень погибших в битве и похороненных в форте британских солдат и офицеров [Там же: 1–3]. Здесь же предположительно были захоронены погибшие в битве за Нагпур. В настоящее время в форте расположен гарнизон индийской армии, который до сих пор ухаживает за могилами британских солдат в знак уважения к их отваге [Times of India (Nagpur), 26.01.2008]. Подробнее о ходе битв см. [Нараване 2006: 82–83].
104
Параллельно военные действия против британцев вели пешва Баджи-рав II и правитель Индора Малхар-рав Холкар, к июню 1818 г. потерпевшие полное поражение. По итогам войны титул пешвы был ликвидирован, большая часть его владений были присоеденены к Бомбейскому президентству, за исключением владений вокруг Сатары и Колхапура, кокторые передавались потомкам Шиваджи, не пользовавшимся никаким политическим влиянием. С окончанием этой войны Маратхская конфедерация прекратила свое существование.