Индийский мечтатель
Шрифт:
Отняв у комедиантов весь скарб, состоявший из пестрого тряпья, дешевых украшений и побрякушек, они отпустили на свободу всех, кроме Кавери.
— Комедианты и фокусники — товар невыгодный, — рассудил предводитель шайки, дюжий рябой мусульманин с длинными усами и в огромной чалме. — Кому понадобятся такие рабы! А девчонка — дело другое, на нее найдутся хорошие покупатели…
Захватив Кавери с собой, разбойники ускакали. Ограбленные до нитки, комедианты уныло продолжали путь в Мадуру. Но Рангуин не пошел с ними — он направился в противоположную сторону по следам, оставленным лошадиными копытами.
Он шел днем и ночью, разрешая себе спать не больше четырех часов в сутки. Иногда он останавливался в каком-нибудь селении, показывал представление со змеей и получал за это немного пищи и кувшин освежающего тари 17.
На утро пятого дня заклинатель змей пришел в город Коимбатор, находившийся на территории Майсурского государства. Обойдя все базары и караван-сараи, он в конце концов встретил того, кого искал. Рябой усатый мусульманин навьючивал на двух ослов тюки, вынесенные из большой лавки. Рангуин сообразил, что это плата за проданную Кавери. Теперь предводитель шайки перестал его интересовать: все свое внимание он перенес на владельца лавки.
Догадка оказалась верной. Вечером, когда купец закрыл лавку и отправился домой, Рангуин последовал за ним. От словоохотливой старухи, жившей по соседству, он выведал, что вчера неизвестный рябой мужчина с длинными усами привез сюда девушку. Соседка рассказала, что купцу Гулам-Мухаммеду частенько привозят рабынь, но он не оставляет их у себя, а перепродает.
«Видно, это прибыльная торговля!» — прибавила женщина с некоторой завистью, будто речь шла о шелковых тканях, коврах или любом другом ходком товаре.
Рангуин стал наблюдать за домом Гулам-Мухаммеда.
Укрывшись в ветвях гигантского баньяна, на рассвете следующего дня он увидел, как из ворот вышли носильщики, неся на плечах наглухо закрытый паланкин. Сомнений быть не могло: в паланкине — Кавери. Рангуин последовал за ним. После двухдневного пути он понял, что паланкин направляется в Серингапатам — столицу Майсура. Надо было спасать Кавери. Но как? И укротитель змей повернул на дорогу, ведущую к Мадрасу…
Сону просительно смотрит на Лебедева:
— Рангуин пришел за мной. Если сахиб позволит, я пойду с ним. Вдвоем мы отыщем сестру.
Лебедев покачал головой:
— Может, и отыщете… Но что же дальше?
— Похитим ее! — воскликнул Сону с жаром.
— Не так-то это просто… Уж легче выкупить.
Сону вздохнул:
— Откуда нам взять денег, сахиб?
Герасим Степанович молчал. Сону вышел, тихонько притворив за собой дверь. Лебедев сидел задумавшись.
Очень хотелось помочь мальчику. Да и Кавери было жаль: она так живо напоминала ту, другую…
Девушку продали в Майсур. Об этом государстве Герасиму Степановичу приходилось слышать еще в Европе. В английских газетах не раз упоминалось имя майсурского правителя Хайдера-Али — прославленного полководца и опаснейшего противника британцев в Индии. Хайдера уже нет в живых, но о его наследнике, Типу-султане, также ходили всевозможные легенды… Интересно побывать в этой стране. Очень интересно!.. А что, если?..
Лебедев поднялся со своего кресла, зашагал по комнате…
Чорт возьми, не для того же он приехал сюда, чтобы сидеть на цепи, как дворовый пес мистера Бенфильда! Вот чудесная возможность: он отправится в Майсур.
«Да чем ты поможешь? — возражал голос рассудка. — Ведь у самого ни гроша за душой!»
Но таков уж был нрав Герасима Степановича. Стоило ему увлечься новой мыслью, как все доводы здравого смысла оказывались тщетными. Так некогда он променял обеспеченное место и недурную карьеру на тревожную жизнь странствующего артиста, а потом без колебаний пожертвовал артистической славой ради мечты о далекой восточной стране.
Он ходил из угла в угол, жестикулируя и бормоча невнятные слова. Наконец остановился, хлопнул себя по лбу, весело рассмеялся и, кликнув Сону, приказал поскорее сбегать за паланкином.
…Час спустя Герасим Степанович поднимался по мраморной лестнице загородной виллы. Бенфильд принял его в своем рабочем кабинете, который, в отличие от других покоев, был обставлен по-европейски. Здесь был и Фаррингтон.
— Вот и наш маэстро! — воскликнул Бенфильд приветливо, но с несколько ироническим оттенком. — Вероятно, явились, чтобы сообщить об успехах?
— Угадали, мистер Бенфильд, — ответил Лебедев весело. — Все готово, дело только за погодой.
— Отлично! Ждать осталось недолго: месяца полтора, не больше.
— Как раз на этот срок я хотел бы отлучиться, — заметил артист.
Бенфильд пристально поглядел на него:
— Куда?
— В Майсур.
— Вот как! — Бенфильд был явно удивлен. — С какой целью?
— Я уже говорил вам, что больше всего стремлюсь путешествовать.
— Да, — согласился англичанин, — Майсур интересная страна, но… это слишком долгий срок. А что будут делать музыканты? Я ведь плачу им жалованье…
— А почему бы оркестру не отправиться на гастроли до прекращения дождей? За горами теперь уже сухо. Говорят, майсурский государь любит всякие новшества…
— Гм! На гастроли ко двору Типу-султана? Оригинальная идея!.. — Бенфильд задумался.
— Что за чепуха! — вмешался Фаррингтон. — Типу — злейший враг англичан.
— Я же не англичанин, — возразил Лебедев.
Бенфильд весело хлопнул его по плечу:
— Совершенно верно, маэстро! Вы не англичанин, и вас могут принять в Майсуре вполне радушно. Я согласен!.. Все расходы мы оплатим, не так ли, Джерри?
Фаррингтон, тяжело сопя, отвернулся.
— Однако, — продолжал Бенфильд, — только одно условие: я дам вам некоторые поручения… финансового характера. Возьметесь их выполнить?