Индустриальные новеллы
Шрифт:
В субботу на столе директора лежал подробный расчет технико-экономических показателей работы блюминга и методика их определения. Сингх принялся все изучать.
Наконец, директор поднял голову от бумаг:
— Да, вы меня убедили. Теперь убедите каждого работающего.
— Каждого работающего прежде надо научить работать. Я с этого и начну.
— Хорошо, — согласился директор.
Шулаев каждый день собирал группы рабочих и проводил с ними занятия. «Производительность блюминга зависит от температуры нагрева слитка», — говорил он сварщикам на английском языке. Они понимающе кивали головой. Но когда Шулаев приходил на нагревательные колодцы, то обнаруживал понижение нагрева. Тогда он сам пошел к директору
— Я напишу инструкцию, а вы обяжите каждого выполнять ее безоговорочно.
Работая над инструкцией, Иван Петрович ссылался на опыт магнитогорского комбината. Он приводил убедительные примеры из практики своих земляков. В эти часы воображение переносило его из Индии на Урал. Он видел знакомые лица магнитогорских вальцовщиков, чутко стоявших у клетей, сварщиков, не боявшихся, что горячий воздух прожжет им легкие. «Их бы сюда. Они бы показали чудо», — думал Шулаев, склоняясь над столом.
И. П. Шулаев.
Директор, прочитав инструкцию, одобрительно сказал:
— Мы издадим ее. Она будет нашим учебником.
Пока набиралась, печаталась инструкция, Шулаев продолжал практические занятия с вальцовщиками. Вечерами он писал статьи в индийские журналы, готовился к лекциям.
В открытое окно тянуло зноем, как из печки. Прядь тонких волос прилипала ко лбу. На белые страницы падали капли пота. В такие минуты Шулаеву хотелось ощутить уральскую свежесть предутренних туманов. Он писал на Урал:
«В Индии второй месяц жара, 44—45 градусов. Самое жаркое время года. А работать надо. Надо работать, забывая об этом пекле и о времени. До защиты диссертации я лелеял надежду: вот защищу и появится свободное время. А его все меньше и меньше…»
Он сообщал о новой стороне своей работы в Бхилаи:
«Квалификация индийцев возросла. Практическими навыками они, в основном, овладели, и теперь появилась потребность в более глубокой теоретической подготовке. Технической литературы по прокатному производству здесь очень мало. Поэтому часто приходится читать лекции и в цехе, и в Бхилайском техническом институте. Темы самые разные: о калибровке прокатных валков, о расчетах технологических параметров горячей прокатки, о давлении металла на валки блюминга. Одну из моих статей о путях развития обжимных станов Бхилайский институт направил в Калькутту, в технический журнал. Сейчас готовлю еще одну статью о непрерывно-заготовочных станах».
Техническая инструкция, написанная Шулаевым, вышла с предисловием директора завода Индержид Сингха.
«Издание этой технической инструкции, — читал Шулаев, — является ступенькой к улучшению эффективности производства завода. Она обобщает опыт работы современных прокатных станов и составлена на базе совершенствования техники прокатных станов Советского Союза».
Директор обращался с просьбой ко всему обслуживающему персоналу завода «обогатиться знаниями технической инструкции и ее конкретных требований технологии».
Знакомя с автором, разработавшим правила технологии, Сингх сообщал:
«Мистер Шулаев начал работать в 1942 году, занимал различные посты. Он имеет несколько опубликованных работ и статей в русских технических журналах. Им выполнена калибровка валков на Магнитогорском комбинате. С его глубокими и специальными знаниями он по праву занимает сейчас пост ведущего эксперта Советского Союза на Бхилайском заводе».
Иван Петрович еще раз прочитал написанное и чуть усмехнулся: «мистер Шулаев». Вот бы подивился этому отец, сельский плотник из глухой деревни со странным названием «Не Пролей Каши». В далекие времена царской России нарекли деревню этим скупым именем за убогую бедность. На сухих подзолистых землях не то, что хлеб, картошка плохо родилась.
В начале тридцатых годов плотник Петр Шулаев завербовался строить Магнитку. Поначалу большая семья Шулаевых жила в общем бараке за ситцевой занавеской. Потом на краю барачной улицы отец сколотил избу о пяти углах. Из окон виднелись крутые откосы горы Магнитной. По утрам дети вскакивали с постели от глухих взрывов. На руднике взрывали аммоналом руду, и дребезжащие стекла в оконных рамах звенели, как стеклянные подвески абажура.
Иван заканчивал девятый класс, когда началась война. На горе по-прежнему ухали взрывы, но теперь в них чудились раскаты далекого боя. Иван с нетерпением ждал, когда получит аттестат и уедет добровольцем на фронт. Так думали и другие шесть мальчиков из класса. Через год, после школьного бала они отправились в военкомат. В карманах лежали короткие заявления. Мальчики просили отправить их добровольцами на фронт. Военком оглядел их с головы до ног и сказал:
— Мы уже всех отправили. Но там все — рабочие с завода. Теперь их надо заменить. Вы здоровые, грамотные ребята. Идите на завод. Надо катать металл.
Ивана Шулаева направили на прокатный стан «300-3». Как он там пишет, директор Сингх, «занимал различные посты». Да, первый его пост был подручный сварщика. Каждое утро он занимал свое место у горячих печей и следил за нагревом заготовок. Раскаленные заготовки подавались на стан, где вальцовщики следили за прокаткой длинных полос.
Еще в школе Иван писал стихи о дружбе, о своем городе, о товарищах. Но никому их не показывал. Они оставались ни кем не читанные в его общей тетради. В цехе Иван написал стихотворение тоже о товарищах, но теперь ему хотелось, чтобы его прочитали все. Он принес его в редакцию городской газеты. Редактор прочитал стихотворение и сказал: «Будем печатать».
На другой день оно появилось в газете и называлось «Вальцовщики». Шулаев помнил его и теперь:
Гудит цеховая сирена, Проносится с грохотом кран. Вальцовщиков дружная смена Выходит работать на стан. В загаре вальцовщиков руки, На кепках, рубахах — мазут, Оранжево-красные штуки По стану, как змеи, ползут. Ползут, проплывают сквозь клети, Меняя свой огненный вид. Вальцовщик семнадцатилетний С клещами стальными стоит. Отсвета снопы золотые От штук раскаленных летят. У парня глаза молодые Упорством не юным горят. В поту среди гула и стука Победы рождается путь. Оранжево-красные штуки По стану ползут и ползут…Вскоре фамилия Шулаева появилась в приказе директора комбината, направлявшего на учебу в институт группу молодых грамотных рабочих. Свое совершеннолетие Иван Шулаев отметил новым расписанием своей жизни: в пять утра — подъем, в семь — прием смены в цехе. В пять вечера — институт. Час на подготовку к занятиям. В шесть — лекции. Он добирался домой в двенадцать ночи и снова заводил будильник на пять утра.
Спустя два года он познакомился в институте с девушкой, эвакуированной из Воронежа. Ее звали Шурой. А в сорок шестом, когда Иван работал уже над дипломным проектом, они поженились.