Инферно. Ад предателей
Шрифт:
– Такова наша доля, – грустно произнесла Вера. – Твоя, моя, каждого твоего сослуживца и каждого существующего нефилима. Мы рождены в угоду вечным и обязаны…
Остервеневший солдат вскочил на ноги.
– Мы никому ничего не обязаны! Никому не нужно моё самопожертвование, и ваше, Вера Владимировна, тоже! Пока я жив, я остаюсь человеком, и к демонам не имею никакого отношения! А вы, княжна? Вы и дальше будете безропотно преклоняться этой своей доле? Неужели вы никогда не задумывались о том, что жить в угоду другим… не есть правильно?! Что есть иной путь! Да, все мы рождены с потенциалом
Вера свела дрожащие брови и не смогла ничего ответить. Делала ли она? Да. Этой ночью…
– Я тоже хочу жить!
Высокий парень лет чуть меньше тридцати стоял в центре шеренги и буравил Веру и поручиков бесстрашным взглядом сапфировых глаз.
– Сколько лет живу марионеткой! Я заслужил лучшей жизни, и могу прожить её так, чтобы не пожалеть об упущенном шансе на бессмертие!
Со стороны офицеров послышался возмущённый ропот.
– Вас никто не принуждал к посвящению в вечность, – сквозь всеобщий галдёж проговорила Вера.
– Это ты всю гвардию щас марионетками назвал?! – вскрикнул кто-то из приговорённых.
– Мы служим великому императору, ублюдок! Это дело чести!
– Как у тебя вообще пасть на такие слова открывается?! Расстреляйте этого урода к чертовой матери и выбросьте на свалку! Я с ним и рядом стоять не хочу!
Место казни заполнилось скандальной бранью, но двое гвардейцев, пожелавших свободы, молчали. Один сконфуженно поглядывал то на солдат, то на великую княжну, другой с непреклонным видом терпел провокацию.
– Я никому ничего не обещал, а значит, никому ничего не должен. Ребёнком меня насильно оторвали от матери и поместили в военный корпус, чтобы я служил дворцу в благодарность за бессмертие, – выразительно, точно на дебатах, заговорил он и твёрдой походкой направился к Вере. – Только вот меня забыли спросить – нужно ли оно мне такой ценой? И все вокруг считают это правильным?
Эти двое привели Веру в смятение. Один – гордый и непоколебимый, готовый встретить отпор и без потерь одержать победу. Другой – переполненный страхом и надеждой юноша, глядевший на Веру так, словно она отправляла его в завлекательное путешествие по живописным просторам девяти кругов ада и заверяла, что ему там обязательно понравится. Она не понимала их разумом, но что-то в их словах вызвало отклик в глубине души.
– Отпустите нас, Вера Владимировна!
– Мы имеем полное право на свободу.
– Ваше высочество, будьте милостивы…
– Ведь мы просим не многого. Нам обещали.
Со всех сторон заверещали гвардейцы обоих легионов:
– Расстреляйте их к чертям собачьим!
– Зарезать изменщиков! Четвертовать!
– Смерть предателям!
– Дайте мне ружьё! Ружьё мне дайте!!!
Прямо над ухом Веры выпалил требовательный голос офицера:
– Ваше высочество! Прикажите огонь!
Крики переросли в нечленораздельный гул. Приговорённые вопили
Тишина обрушилась в один миг. Палачи выпрямились и отдали честь. Приговорённые, пятясь спиной, вернулись в шеренгу и потупили взоры, а протестующие солдаты обратились в статуи. Воцарилась дисциплина.
Император Владимир был не один. Его фон украшал полный состав Ордена Первого Света. Заган, смуглый мужчина в чёрном плаще, в перчатках и с завязанными угольными волосами держался ближе к величественному монарху и дальше от наряженных в кафтаны и чулки рыцарей. Только Джулиан Ховард выделялся из их братства жаждой крови в хищных глазах, нарядом вольного каменщика и пепельной шевелюрой, не имитирующей парик. Амон, генерал третьего легиона, как и Заган, слишком вычурные платья не предпочитал.
Когда Владимир поравнялся с Верой, она лишь глянула в его сторону сквозь падающий на лицо локон. На большее не осмелилась – всё внутри неё и так подверглось контузии, стоило ей ощутить его появление.
Синеглазый солдат, почувствовав более толковых и деловых оппонентов, собрался говорить. Однако император обратился напрямую к его сослуживцу, что спровоцировал всю эту суету.
– На параде я дал вам выбор. Я предложил вам всё, что вы хотели, и даже больше, но вы отказались. Что изменилось?
– Я… Я испугался, государь, – пролепетал юноша, дрожа от пристального внимания самого императора.
– Больно не будет.
– Да, но… не в этом дело.
– Дни посвящения в вечность пройдут быстро. Ты уснёшь и проснёшься уже полноценным демоном.
– Не надо, государь, пожалуйста!
– Почему?
– Ведь это… это вечное рабство…
– Государь, не слушайте его! – с готовностью выпалил синеглазый.
– Он говорит. Я не могу его не слушать, – перебил император, и тот застыл с открытым ртом.
Его сослуживец собрал волю в кулак и признался:
– Я не испугался. Просто… не хочу я больше служить.
– Я дал тебе выбор между службой и свободой, и ты выбрал. Сам выбрал, никто на тебя не давил.
Солдат стыдливо понурил голову и принялся усердно жевать губу.
Заган подошёл ближе.
– А ты? Почему выбрал службу? – спросил он синеглазого парня.
– Сами понимаете, ваше высочество, – эмоции, стадный инстинкт, страх последствий.
– Твой выбор не был бы сделан против императора и дворца. Владимир объявил об этом в присутствии всего города.
– При всём уважении, но командиры нас воспитывали иначе. Или служба, или смерть. Многие просто побоялись расправы, вот и сделали такой «выбор».
– Если бы хоть один из вас отважился высказаться при всех, – заговорил император, – всё могло бы закончиться иначе для всего легиона. Как каждый из вас мог быть уверенным в том, что он не единственный, кто захотел воспользоваться моим предложением?
Двое гвардейцев поникли и попрятали глаза. От императора также не ускользнуло и то, что остальные приговорённые не решались взглянуть ни на него, ни друг на друга.