Инквизитор. Вассал и господин
Шрифт:
– Боже, какая прекрасная вещь! Это же самопальный колесцовый пистоль!
– Интересно, сколько он стоит? – Размышлял Волков, тоже заглядывая в ларец.
Великолепной работы оружие всё было в инкрустациях и серебре с позолотой. Много серебра было на шаре. Кажется, шар на рукояти был отлит целиком из серебра.
– Талеров пятьдесят, – сказал Юноша.
– Больше, – ответил Волков, он в ценах разбирался хорошо. – Больше. Нужно научиться им пользоваться.
Юноша только кивнул в ответ и закрыл ларец. Он подумал, что такой ларец кому угодно не подарят, такие прекрасные подарки дарят только настоящим воинам. И он ещё больше укрепился в своих целях и в желании идти ратным путём.
Глава 8
Они
И верно, свернули на одну улицу, так словно в пелену въехали. Аж глаза режет. Кузни, кузни, кузни, стук молотков, в открытых воротах большие дворы с верстками и наковальнями, горны с красными углями, крепкие люди в кожаных фартуках, тяжкое дыхание огромных мехов. Мастера и подмастерья: крики и ругань кое-где. Шипение воды на горячем металле. И такова вся улица. Повсюду в бочках алебарды, кирасы, шлемы. Оружейники.
– Вот откуда богатство у города,– сказал Волков.
– Что?– Не расслышал его Максимилиан.
– Ничего, задохнуться можно тут, поехали отсюда быстрее.
Они, лавируя между больших телег с корзинами угля, или полосами литья, дурного, не кованного ещё железа, пришпорили коней и поторопились прочь с этой улицы.
Кавалер может и был уже не молод, но глаз его был всё ещё остр, как в те годы, когда он попал в арбалетчики. И на главной площади среди толпы горожан, он сразу заприметил брата Ипполита.
– Монах,– окликнул он его.
Тот, увидев его и Максимилиана сразу подошёл, поклонился:
– Храни вас Бог, господин.
– Отчего ты тут?– Кивнув в знак приветствия, спросил Волков.
– Почту ищу. Отправить письма в монастырь и просить аббата, чтобы теперь слал мне письма сюда, в Мален. Мы ж будем теперь тут рядом жить?– Монах указал на крепкое кирпичное здание с императорским орлом под крышей.– Думаю там она.
Кавалер давно начал подумывать о том, что монах много писем пишет своему духовнику в Деррингхофский монастырь. Он волновался, что там, в письмах, есть лишнее, то, что попам, может, и знать не нужно. Но запретить монаху писать он не мог. Честно говоря, боялся кавалер потерять такого хорошего человека, и лекаря, а может быть даже и друга, с кем можно вечером почитать книги, и обсудить то, что прочёл. Других таких у него больше не было.
– Да, пусть сюда шлёт,– сказал кавалер, хотя и без особой радости,– кстати, спроси у почтальона, где сыскать нам имперского землемера. Они, имперские чиновники, всегда держатся вместе, почтальон наверняка знает, где живёт землемер.
– Да, господин,– поклонился молодой монах и пошёл к кирпичному зданию.
Она ходила по лавкам и злилась. Ей приходилось то тут, то там, кривить губы и делать вид, что ей что-то не нравится. И высокий костяной гребень редкой красоты, который мог изумительно смотреться в её волосах под шёлковым шарфом. И великолепные батистовые нижние юбки, да и ещё кое-что она отложила с таким видом, как будто ей сначала эта вещь приглянулась, а разглядев её как следует, она в ней разочаровалась. А всё отчего? Оттого, что господин ей давал совсем мало денег. Как же ей было не злиться.
Да ещё служанка Астрид рядом ходила и вздыхала, делала вид, что сожалеет о бедственном положении госпожи. Дура. Агнес не нужно было её сожаление. Агнес чуть не при каждом тяжком вздохе служанки, ловила себя на желании дать овце этой оплеуху по обвислым щекам. Да сдерживалась. Подумала, что даст ей по морде потом, при случае, уж это поход по лавкам она ей не забудет, а сейчас, вроде, и не за что.
Тут Агнес увидала вывеску в виде книги на одном старом доме. Ей стало интересно, книги она любила, и уже начинала понимать их силу, и девушка сказала служанке:
– Давай зайдём.
– Так то книги,– это дура чуть не скривилась от презрения к таким глупым и бесполезным желаниям госпожи.– Чего нам книги смотреть, мы же не старики слепые.
Агнес глядела на служанку и улыбалась, Агнес была очень молода, сколько лет ей было точно, доподлинно не девушка не знала, не было записи в приходской книге о её рождении, наверно ей уже перевалило за пятнадцать. А иногда, судя по страстям, что бушевали в душе её, что её одолевали, думала она, что может ей уже и все шестнадцать. Но не более. И поэтому память у Анеес была необыкновенно остра. Она легко запоминала целые страницы Писания, да и прочих книг наизусть. Притом что они писаны были на языке пращуров, но всё равно, хоть ночью её разбуди – она ответит. И прочтёт, и переведёт, и пояснит, если непонятно кому будет. И уж это замечание охамевшей служанки она тоже не забудет. Девушка решила надавать служанке по морде, как только вернутся они в трактир. Для такого она все кольца и перстни свои наденет, хоть и убогие они все за исключением одного. Наденет не для красоты, а чтобы рука тяжелее была, чтобы брызги кровавые летели. Нужно проучить её раз и навсегда. Чтобы впредь не думала, эта корова дебелая, что кривиться она может от желаний госпожи, что мнение своё говорить может. Что может презирать волю господскую. Злоба белым огоньком загорелась в душе девушки, но девушка, хоть и была юна совсем, но была не проста и сильна хораткером, и тому огоньку могла дать жить, могла и погасить его, а могла лелеять его и холить, оберегать до времени нужного. И она сказал своей служанке просто:
– Напрасно ты перечишь. Не я служака тебе, а ты мне.
– Простите, госпожа, – ответила Астрид без должного раскаяния, сказал, словно отмахнулась.
Дура без почтения ответила, без поклона или приседания. Ещё и губы поджала. Что ж, белый огонёк в душе молодой девушки стал гореть ещё ярче. Она только взглянула на служанку свою и пошла в лавку, переступая через высокий порог, подобрав юбки.
Хоть и весна уже к концу клонилась, хоть и лампы горели по углам, но в старом доме было прохладно. Торговец книгами Ганс Эгельман, был уже не молод, от этого он кутался в меха и уютную шапочку с головы не снимал. Эгельман был немало удивлен, когда в его лавку вошли две молодые женщины. По виду женщин он понял, что одна из них богата, и оттого пошёл к ней на встречу, шёл среди груд книг, что лежали на столах. И кланялся ещё издали.
Девушки тоже ему приседали, как принято у благородных, но не так, чтобы низко. Только из вежливости. И он, подойдя, спросил:
– Какого ангела я должен благодарить, что вижу таких прелестных созданий в своей лавке?
Девицы улыбались и та, что была в дорогом платье, отвечала:
– Зашла поглядеть книги, может, найду себе какую по вкусу.
– О, конечно, конечно молодая госпожа, у меня много разных книг, что могут быть по вкусу молодым дамам.– Заверил книготорговец.– Как хорошо, что молодым дамам нынче дозволено читать. Вот, прошу вас, соблаговолите пройти к этому столу. Тут у меня романы.