Иномирянка для министра
Шрифт:
Помедлив, я осторожно заметил:
— Может, имеет смысл обсудить этот вопрос с Лавентином?
— Обсуждать это с Лавентином всё равно, что говорить со стеной. Ты меня хотя бы выслушаешь, — император похлопал меня по плечу и, тяжко вздохнув, прошёл к столу. — Ладно. Я обещал отцу Лавентина присматривать за ним и относиться с пониманием к его… к особенностям его характера.
Повалившись в кресло и вытянув ноги, император облокотился на подлокотник:
— Я
В груди полыхнул гнев, я крепче сжал сцепленные за спиной руки. Идея не нравилась, вызывала жгучий протест, но веских логичных поводов отказаться я не находил. Эмоции не в счёт.
— Мелания Вериндер, — с расстановкой протянул император, и его глаза подёрнулись дымкой задумчивости.
Сколько ни вспоминал, так её и не вспомнил:
— Её не вывозили на сезоны в столицу?
— Нет. Она воспитывается в закрытом пансионе на побережье. Набожная, скромная девушка… моя дочь.
Даже дыхание перехватило. Я приоткрыл рот, но вслух спросить не посмел. Император усмехнулся:
— Нет, я не планирую от неё избавиться. Настоящего сочетания браком не будет. Мелания родит наследника, будет сопровождать тебя на приёмах в качестве супруги. А настоящих жён, каких-нибудь простолюдинок или иномирянок, ты станешь держать взаперти. Положение Мелании будет слишком шатким, что гарантирует её покорность.
Онемев от возмущения, я смотрел в глаза императору, а внутри полыхал огонь негодования. Но логичных контраргументов опять не было.
— Я считаю, это несправедливо ко всем участникам дела, — наконец выдавил я. — И чревато неприятностями.
— Раввер, тебе нужен наследник. Если проблема действительно в проклятье, которое ложится на твоих жён, то наследника придётся заводить от любовницы. И при этом, для сохранения прав ребёнка, она должна считаться твоей женой.
— У Мелании не будет моей магии, обман быстро раскроют.
— У неё будет магия моей семьи, этого хватит для нейтральных заклинаний, длорке такого положения больше не надо.
— Я должен подумать.
— У тебя осталось три дня. Затем желательно представить жену, и, как ты сам понимаешь, это должна быть не иномирянка.
Да, после выхода в свет жены Лавентина, Лена будет казаться безумной партией. Меня сочтут сумасшедшим, но… Никакую другую женщину я рядом с собой не видел. Не хотел. И если Лавентин не отправит Лену в другой мир…
«Слишком много эмоций», — сообразил я, поймав себя на том, что от волнения трудно дышать. Чувства — плохой советчик.
— Я должен обдумать сложившуюся ситуацию, — с нажимом повторил я.
— Предпочитаешь регулярные политические браки стабильным отношениям с одной женщиной?
Возможно, его задевало, что я отказываюсь от его внебрачной дочери. Желая отвлечь его от скользкой темы, я вытащил из внутреннего кармана результаты анализа воды из моего графина и протянул императору.
— Вот что подлил мне двоюродный брат Эоланд. Как оказалось, он имел неограниченный, не фиксируемый духами доступ в мой дом.
— Ох, Раввер, ты совершенно не умеешь выбирать жён. Тебе надо положиться на мою помощь, — он пробежал взглядом по странице. Нахмурился. — Похоже, тебя планировали записать в число самоубийц. Это выглядело бы правдоподобно, если припомнить твои невероятно эффективные по результату и самоубийственные по сути атаки на черундцев в первые недели вдовства. — Он задумчиво постучал ручкой по столу. — Когда Эоланда представляли ко двору, он показался мне туповатым. А тут такая фантазия, такая сообразительность… Его используют.
— Что делал во дворце Вероний? — неожиданно спросил я слишком сдавленным для спокойствия голосом. — Зачем приходил?
Император посмотрел на меня поверх листа с лабораторным заключением:
— Ты не поверишь. Приходил по-родственному выразить обеспокоенность твоим душевным здоровьем, просил проявить к тебе отеческое внимание, присмотреться, позаботиться.
Меня захлестнуло гневом:
— Как своевременно.
— Вот и я о том же подумал. Интересно, он Эоланда продвигает или сам намерен перехватить управление родом?
— Вероний никогда и ничего не делает ради других. — Внутри противно дрожало. — Добившись ареста Эоланда по подозрению в моём убийстве, он бы успел завладеть родовыми браслетами и жениться. И больше никогда не позволил бы власти ускользнуть.
Вздохнув, император убрал лист с результатами анализа в стол:
— Мне не по душе интриги, в результате которых могут погибнуть длоры. Собирай доказательства, которые примет суд. Только тихо. Лучше пусть болтают о жене Лавентина, скандалов вокруг тебя не надо… Ты садись, в ногах правды нет.
Я опустился в кресло напротив столика с вином и четырьмя бокалами.
— После стольких моих неудачных браков, полагаю, общество с пониманием отнесётся к моему нежеланию показывать жену публике, — я стал постукивать пальцами по подлокотникам. — Мы же обсуждали, что необязательно её представлять, особенно если вы не будете настаивать.
Отложив ручку, император сцепил пальцы, смотрел на меня поверх них. Внимательно. Укоризненно. Захотелось уйти.