Иномирянка для министра
Шрифт:
А Лавентин наслаждался произведённым эффектом.
Страшно осознавать, что этот ужас происходит из-за моего недосмотра. Лучше бы я остался с Леной, хотя бы не пришлось поминутно о ней волноваться…
«Ну же, скорее», — торопил время, но оно, как назло, замедлилось. Невыносимо долго мы сидели в малом тронном зале. Я ждал, что ещё сотворят безумные новобрачные. Издаваемая дворцом музыка отчаянно фальшивила, выдавая смятение его хозяйки, императрицы. Она славилась способностью контролировать
Ужин тоже тянулся одуряюще долго. Кусок не лез в горло. Я не смотрел в сторону жены Лавентина, чтобы не увидеть, что ко всему прочему она пользоваться столовыми приборами не умеет. А она наверняка не умеет: если Лавентин не позаботился о её платье, то о манерах за столом подавно забыл, даже если сказал, что всё ей объяснил.
Император отлично изображал равнодушие, но по его застывающему взгляду я понимал: он в гневе.
На этот раз Лавентин перешёл все границы: открыто проявил неуважение к императору. Я задыхался от возмущения. Попробовал негодование заесть дичью с вином, но меня мутило.
Собственно, у всех сидевших во главе стола с аппетитом были проблемы.
Я заставлял себя есть. Представлял, что ужинаю с Леной, и ел. Она бы рядом со мной сейчас достойно смотрелась. Но без подготовки я бы её не повёз: некоторые длорки зубасты, они её словесно растерзают, стоит мне отойти.
Утешался тем, что позже, когда мужчины уйдут в отдельный зал, предоставив женщинам возможность наедине поговорить о своих глупостях, я доберусь до Лавентина и, пока его нахальная жёнушка далеко, скажу всё, что думаю о его выходке. Уверен, желающих высказаться будет много.
Лавентин, похоже, тоже был в этом уверен, потому что с нами идти не захотел. Упёрся возле закрывшихся дверей женского зала:
— Я не оставлю жену одну.
Императору хорошо, он первый ушёл на мужскую половину и не обязан реагировать на это безобразие.
— Лавентин, — я попробовал взглядом воззвать его к здравому смыслу. Словами попробовал: — Это женская половина, а ты…
— Видимо решил покинуть мужской стан, — хмыкнул проходивший мимо военный министр Алвер. — Что ж, женщине капризы в стиле Лавентина простительны.
— Мужчине непростительно оставлять женщину в беде, — спокойно заметил Лавентин и толкнул дверь.
Та не поддалась. Похоже, вход для длоров на женскую половину императрица (бедные её нервы, у меня до сих пор мороз по коже от тех искажённых мелодий) предусмотрительно заблокировала.
— Пойдём, — предложил я спокойнее: всё, деваться Лавентину некуда.
— Сейчас, — рассеянно отозвался он и пошёл в противоположную малому мужскому залу сторону.
Следовало идти за ним, проследить, чтобы глупостей не наделал… Висок начало ломить болью. Не хочу.
Развернулся в противоположную сторону: почти все перебрались в малый зал. Опаздывающие поглядывали на меня. Многим до дрожи интересно знать, женюсь я или нет, а находиться среди стольких любопытствующих — та ещё пытка.
Посмотрел вслед Лавентину. Сейчас я слишком на него зол.
«Походит и вернётся, всё равно на женскую половину не попасть, а без жены он не уйдёт», — решил я и направился за остальными.
Как же там Лена? В порядке ли? С удивлением обнаружил, что стискиваю кулаки. Разжал их. И, точно к хищникам в клетку, вошёл в малый мужской зал. Все сразу посмотрели на меня.
Тот, кто считает женщин неисправимыми сплетницами, просто не бывал в обществе уединившихся мужчин.
Лавентин, предатель, где он, когда так нужен, чтобы отвлечь внимание?
Может, придумать срочное дело и поехать домой?
Глава 32
— Как она могла?! — император пронёсся к противоположной стене кабинета. — Как посмела явиться в таком виде?!
Меня обдало потоком воздуха. Потрясая узловатым пальцем, император промчался в противоположную сторону, вновь хлестнув меня воздухом:
— У меня дворец, а не Тёмная улица.
Я это знал. Перепутать в принципе невозможно. Искоса украдкой глянул на напольные часы: император уже восемнадцать минут выражал неудовольствие проступком жены Лавентина. Мне.
Все три часа приёма держался, а теперь выплёскивал наболевшее.
— Вы очень хорошо вышли из неудобного положения, — напомнил я. — Вполне в духе традиций: триста лет назад трёх вождей Черундского племени допустили представиться во дворец в их национальных костюмах, а они состояли из набедренных повязок, коротких плащей из перьев, костяных головных уборов, бус из черепов птиц и верёвочных сандалий.
Император стрельнул грозным взглядом и продолжил ходить взад-вперёд. Пробормотал:
— Я помню об этом случае. Но то были дикари, а не жена главы одного из древнейших родов.
— Учитывая эксцентричность этого главы рода…
— Раввер, я что, неясно выражаюсь? — император подступил ко мне так близко, что я ощутил его дыхание на своём лице и с трудом удержался, чтобы не отступить.
— Ясно.
— Тогда почему Лавентин меня не понимает? Я ему чётко, на чистом алверском сказал, что больше выходок не потерплю.