Иностранный легион. Молдавская рапсодия. Литературные воспоминания
Шрифт:
Было темно. Ливень не ослабевал. Найти нужные материалы было трудно.
Мы все же нашли несколько обломанных балок и понесли к себе.
Выбираясь из рва, мы услышали шагах в двух от себя возню и кряхтенье. Мы думали, что это наши, но из другого поста.
— Дождевая вода полезна для ращения волос! — крикнул Лум-Лум в темноту.
Однако нам ответили по-немецки.
— Что, — спросил чей-то голос, — у вас тоже дождь идет?
Нас обрадовала эта неожиданная встреча. Мы остановились, чтобы помочь немцам вытащить бревно, торчавшее из земли. Когда это было сделано, немцы вежливо сказали нам «мерси» и унесли бревно к себе, а мы потащили свою добычу -к себе.
Мы бегали ко рвам за материалом несколько раз в течение этой ночи и каждый раз встречали немцев. Все были заняты одним делом.
Ливень, начавшийся внезапно, так же внезапно и прекратился.
— Артиллерия неприятеля приведена к молчанию, — определил Пузырь стилем официальных сводок.
Когда солнце взошло, мы увидели друг друга: все стояли мокрые насквозь, выше колена в воде, испачканные глиной и грязью. У всех были распухшие лица. В глазах неуклюже ворочалось безумие.
— Ну вот! — сказал Хозе.
Никто ничего не ответил.
Вода не стекала.
— Эй, носороги! — раздался из глубины коридора голос Джаффара. Турок принес кофе. — Кому чашечку помоев? Кому помоев? — кричал он.
Мы стали вытаскивать из карманов свои жестяные кружки.
Однако прошла минута, другая, а Джаффар не появлялся.
— Эй, зебры, — кричал он, — уберите караульных! Скорей уберите, а то они не пропускают!
— Он хорошо выспался на кухне, скотина! — сказал кто-то.
Джаффар продолжал кричать:
— Уберите контролеров! Они меня не пропускают с помоями!
— Кто хочет дать ему по зубам? — усталым голосом спросил Лум-Лум.
Три человека медленно отделились от стенки.
— Не надо троих! Одного довольно. Иди ты, Самовар!
Шагах в сорока по прямой линии от нашей .ямы, в коридоре, был поворот вправо. А за поворотом, шагах в десяти, стоял Джаффар с ведром в руках. Он стоял перед препятствием: два облепленных глиной ганноверских стрелка вывалились из своей могилы в стенке прохода и снова принимали участие в войне: они не позволяли доставить нам кофе.
— Убери этих дураков, рюско! — сказал Джаф-фар. — Зачем вы их тут положили? Где вы их взяли? Вообще кто они такие?
Джаффар пытался передать мне ведро с кофе и хлеб из рук в руки, но расстояние между нами было длиннее наших рук.
Мне надоела эта возня.
— Да ну тебя к черту! Ты подносчик или я? Выкручивайся, как умеешь, а нам давай кофе! — сказал я Джаффару и вернулся в пост.
Через несколько минут в нашей яме стала спадать вода. И тут пришел Джаффар.
— А ну, кому помоев? Кому чашечку помоев? — весело кричал он.
Кофе успел простыть. В нем было мало сахару.
По обыкновению паясничая и кривляясь, Джаффар сказал, что ему стоило большого труда убрать «этих двух дураков», которые «развалились посреди дороги с единственной целью не дать легионерам пить утрен-. ние помои».
Стало ясно, атб именно задерживало выход воды из нашего поста, — мертвые стрелки. Я пошел посмотреть — так и есть: Джаффар вытащил их на поверхность и вода схлынула. Мы радостно вздохнули.
Скоро наша артиллерия всадила обычные три снаряда в немецкое расположение. Немецкие пушки выпустили три снаряда в нас.
— Пробило девять! — сказал кто-то.
День начался.
4
Этот день был отмечен особыми событиями.
— Ступай, Макарона, в роту, попроси, чтобы прислали смену. Иди мокрый, как есть. Пускай видят,— распорядился Лум-Лум.
От мокрой шинели итальянца, от его брюк и обмоток валил густой и противный пар. Макарону бил озноб.
— Какой пост? Номер шесть?
Минуя лейтенанта Рейналя, Миллэ отправился прямо к майору Андре и вышел от него улыбаясь.
— Десять суток старшему по команде Бланшару! За напоминание.
В посту известие произвело большое впечатление.
— Десять суток?! — сказал Лум-Лум. — Он плюет нам в глаза? Хорошо!
В походе сажать солдата под арест трудно, но за штрафное время конфискуют жалованье.
— Значит, десять суток я работаю ради прекрасных глаз принцессы?! — говорил Лум-Лум со злобным весельем в голосе. — Ну, если так, отвернитесь, принцесса, я снимаю штаны, они у меня промокли, я должен просушить их!"
Мы все сделали то же самое. Запасное белье было затоплено.
Пост Кя 6 охранялся шестью совершенно голыми людьми. Винтовки были облеплены и забиты грязью.
В наш пост, как в самый отдаленный .и связанный самым неудобным коридором, к тому же штрафной, начальство не заглядывало. Не до нас было и немцам.
— Смотри, фриц так само шинелки бросал! — заорал Незаметдинов и весело заматюкался.
Действительно, немцы тоже сушили на парапете свое барахлишко. Мы обрадовались. Это не было злорадство— вот*, мол, и неприятелю плохо. Это была настоящая радость. Люди назывались неприятелям# и врагами, а вот они, как и мы, доверчиво сушат при нас свои вещи, оставаясь голыми. Когда к нам в яму шлепнулась дохлая крыса, мы все весело смеялись. Как-то стало даже легко на душе. Начальство обидело нас? Плевать! Мы хорошие парни, мы живем дружно и дружим даже с врагами начальства.
— Сейчас, — начал Лум-Лум, — Стервятник думает: «Вот есть у меня легионер Бланшар, по прозванию Лум-Лум! Тип, которого видели с бородой и винтовкой в Алжире, в Габоне, в Тимбукту! Хоть я и вклеил ему десять суток, а он стоит сейчас в посту номер шесть! Если кайзер Вильгельм захочет сунуть свои усы в пост номер шесть, он должен будет переступить через труп легионера Бланшара и запутается в его бороде!» Так он думает, Стервятник! А Бланшар стоит в посту .без штанов! Нате, принцесса, полюбуйтесь, и скорей: после будет дороже! Легионер Бланшар плюет на своих начальников и на их вражду к бошам. Он бошей никогда не