Инспектор Золотой тайги
Шрифт:
– Понимаешь, хозяйка прииска сказала, что там опасно,— объяснил он, и Очир больше ни о чем не спрашивал.
Прикинув по карте и посоветовавшись, они решили, что при такой езде, не спеша, жалеючи коней, в Чирокане они будут никак не позже десяти, ну от силы — одиннадцати часов вечера.
Как и за несколько дней до этого, Мария–Магдалининский прииск открылся перед ними в вечерних лучах. Только на сей раз Алексей и Очир смотрели на него не с западной стороны, а с юго–восточной, с перевала в верховьях Гулакочи. В долине речушки уже залегла синяя тень высокого левого водораздела, затопившая почти до половины и крутой правый берег.
Зверев и Очир спешились и, ведя коней в поводу, стали спускаться вниз, навстречу разлитым в долине сумеркам. Еле заметная тропа петляла по каменной россыпи, одетой в шершавую змеиную шкуру лишайников.
К тому времени, когда они спустились в долину, уже подступала ночь. Неотчетливая тропа шла по левому берегу Гулакочи, покрытому редкой порослью краснотала.
Едва путники сели на лошадей и проехали шагом сотни три саженей, как где–то совсем недалеко хлестко ударил выстрел, послышался неясный рев, а затем — еще выстрел. Алексей тотчас придержал коня; в голове мелькнула было мысль о молодцах Дарьи Перфильевны, но он тут же отмел ее как явно несуразную. Очир, быстро озираясь, проехал вперед. Он успел уже достать маузер и теперь держал его наготове, положив на луку седла.
Приближаясь, забухал усиленный эхом топот пущенных в галоп лошадей, и через мгновенье впереди из незаметного бокового распадка вынырнули один за другим два всадника, на полном ходу свернули влево и не оглядываясь унеслись прочь. Только отзвук копыт еще некоторое время, замирая, прыгал над сумеречными зарослями, протянувшимися в низовья Гулакочи.
– Худо маленько,— вполголоса проговорил Очир, настороженно вглядываясь в темное устье распадка.— Кто стрелял? Посмотреть надо, а?
– Что ж, будем смотреть,— согласился Алексей и снял с плеча винтовку.
Они приблизились к распадку, чуть выждали, а затем осторожно двинулись вверх по нему. Слева бормотал в камнях ручей, справа молчаливой шеренгой стояли низкорослые лиственницы.
Очир, державшийся впереди, вдруг остановил коня, спрыгнул и, нагнувшись, стал разглядывать что–то на земле. Потрогал темневшие обочь тропы пятна, поднес пальцы к глазам, затем вытер их о круп коня.
– Кровь,— пояснил он подъехавшему Звереву и уже поставил ногу в стремя, собираясь вскочить в седло, но неожиданно замер, стал прислушиваться, глядя куда–то вперед.
Зверев тоже напряг слух, но, кроме шума воды, ничего не мог услышать.
– Худо дело,— сказал опять Очир, сделал Звереву знак оставаться на месте и мягкой, крадущейся походкой двинулся по тропе.
Алексей на всякий случай снял затвор винтовки с предохранителя.
Между тем Очир уходил все дальше, и вскоре темнота совершенно размыла его фигуру.
Время шло. Алексей ждал, продолжая прислушиваться. Все так же шумел ручей. С верховьев распадка набегал ветерок и легонько раскачивал верхушки чахлых лиственниц. Вздыхали лошади, перебирая удила. Вдруг Алексею показалось, что где–то в отдалении раздались голоса…
Очир появился совершенно бесшумно — как бы разом возник из темноты.
– Вон там человек лежит,— сообщил он, неопределенно махнув рукой вверх по ручью.— Мало–мало помогать надо, а?
Очир легко взлетел в седло и, не дожидаясь ответа, тронул коня.
Ехать
Помедлив, они подъехали, спешились, и Зверев увидел лежащего ничком очень широкого человека, голова которого казалась непомерно большой из–за буйной шапки волос. Что–то знакомое почудилось в нем Алексею. Вдвоем с Очиром они перевернули его на спину, и тут Алексей вспомнил: тот самый диковинный старец, который несколько дней назад просил продать шелк и бархат и сыпал при этом на землю золотой песок. Как и тогда, он был одет в балахон из мешковины, и балахон этот густо пропитался кровью на груди и на животе. Лужа крови натекла на траву.
Видимо, скитания по степям и пустыням Монголии, по неведомым местам Манчьжурии и Тибета научили Очира многому. Он молча достал из седельной сумки перевязочный материал, банку с какой–то остро пахнущей мазью, вспорол ножом балахон и, несмотря на темноту, принялся с большой сноровкой обрабатывать рану.
Зверев стоял рядом и старался представить себе, что же здесь произошло. Те двое, ускакавшие вниз по Гулакочи, спешили так, словно за ними гнались. Кого они испугались? Этого хоть и здоровенного, но тяжело раненного человека? Или того, кто минуту назад сбежал отсюда? А может, кроме этих четырех в только что разыгравшейся небольшой таежной драме участвовали и другие действующие лица, которые сейчас скрываются где–то поблизости? Подумав так, Алексей почувствовал себя неуютно — он вдруг отчетливо осознал, что, стоя, словно верстовой столб, посреди поляны, представляет собой неплохую мишень. И, как нарочно, где–то в темноте, в кустах, осторожно ворохнулось, треснул сучок. Алексей тотчас взял винтовку на изготовку. Должно быть уловив его движение, Очир поднял голову.
– Однако, это друг его,— негромко сообщил он.— Был тут, когда я первый раз пришел сюда. Увидел меня — убежал. Потом мы с тобой приехали — опять убежал. Боится, а не уходит — наверно, друг.— Очир обернулся в ту сторону, откуда донесся шум, и крикнул: — Эй, паря, ходи сюда! Мы совсем другие люди! Которые стреляли, те давно бежали!..
В кустах долго стояла тишина. Потом там послышались возня, шорохи, после чего в темноте проступила неясная тень и стала нерешительно, то и дело останавливаясь, приближаться. Подойти незнакомец все же не решился, а остановился на почтительном расстоянии. Обличье его по–прежнему оставалось смутным. До Зверева доносились сдерживаемые и оттого особенно горестные и судорожные всхлипы.
– Подходи, не бойся,— как можно мягче проговорил Алексей и для вящей убедительности повторил слова Очира: — Мы совсем другие люди. Я инженер Зверев, а его зовут Очиром. Мы из Верхнеудинска.
Видимо, это в какой–то мере убедило и успокоило человека. Он приблизился еще на несколько шагов.
– Ты кто? Как зовут тебя? — голосом, каким говорят с детьми, спросил Зверев.
– Васька я… Разгильдяев то ись по фамилии,— гнусавым баском отозвался незнакомец и шмыгнул носом.
– Кто он? Как зовут? — Зверев кивнул на раненого.