Инсталляция

Булавин Евгений

— Вот.

Рептилоид обложился бумажками на гостевой половине её стола и начал их неспешно заполнять.

— У меня это, — не сразу вошёл в колею Гаврил, — есть координаты обоих схронов. Запишу, куда хотите, а ваши люди пусть выкапывают.

Фурия протянула ручку с листочком, не сводя с него глаз, даже когда он крючкотворил на них кривоватые циферки.

— Кто ты такой, Тихон Сечкин?

— Эта информация входит в условия сделки?

— Нет, — чуть презрительно улыбнулась она. — В отличие от предоплаты.

— А она у меня с

собой! — бодрым голосом копеечного короля жизни сказал Гаврил. — Ну, почти. Схожу только за угол Башни…

— Только с нашим сотрудником безопасности, — не сводила с него глаз Фурия.

— Так даже лучше.

— Зайдите! — бросила она ему за плечо.

Охранники у предусмотрительной дамочки были уже за дверью. Как так подгадала, что Гаврил не увидел их в очереди?.. Хотя, меньше надо тыкаться в телефон.

— Проводите этого человека, куда он вам скажет. Если вздумает чудить глупости, или потащит вас слишком далеко от Башни — сами знаете, что делать.

Ни единый мускул не дрогнул на лицах обоих амбалов.

— Иди, Тихон Сечкин.

Гаврил погнал с места в карьер, даже по лестнице спускаясь через две ступеньки, но парни ни окрикивали его, ни отставали. Притормозил он только на пороге чёрного хода, чтобы растянуть удовольствие от свежего воздуха с обещанием морозца.

— Ухх, — продрог бомж от первого же ветерка. Но за верхним бегать не было времени.

Убедившись, что сопровождение на месте, он погрёб дальше, к своей драгоценной сумке. Грязно-лунный свет фонарей на нужном переулке забрызгивал и дорожки, и яркие, почти пёстрые каскады дореволюционных домов. Руки от него казались парафиновыми. То, что под заветными кустами творится нечто непотребное, он понял сначала по торчащим оттуда ногам в казённых сапогах, которые он сначала принял за якорь, а затем по хриплым, почти бронхитным стонам о помощи.

— Парни, подсобите! — бросил он через плечо.

Те не мешкая взяли несчастного за руки-ноги, вытащили на припорошенный газон, и Гаврил, разглядев его, замёрз до самой души. Прухин!

— Нашёл… бомжара… — прохрипел, кашляя в три горла, майор.

— Парни, вызовите скорую! У меня телефона нет!

— В нагрудном… сука…

Гаврил похлопал его по левому, правому карману, ага!.. сунул телефон ближайшему охраннику и начал расстёгивать прухинскую куртку.

— Чё… творишь…

— Растереть тебя надо, майорище. Ты что такой лиловый?

— Н-нет…

— Заткнись, — добрался Гаврил до его желеобразного торса. — Мы с тобой почти друзья. Выследил вон меня, как надоедливая подружка.

— Не нужно мне ничего… скотина… от тебя…

Одно прикосновение к раскрасневшейся коже пробрало бомжа до суставов.

— Что с тобой?! — сунул он пальцы под мышки. — Как жидкий азот…

— Сказал же… не трогай…

— Едут, — тронул его за плечо охранник и сунул телефон в руку.

— Едут к тебе, Пруха. Слышишь?

Прухин внезапно привстал и рванул Гаврила нос к носу. В глазах полицейского, ставших бесконечными,

умирали звёзды.

— Скажи им, скрепы — ключ. пусть оберегают скрепы пуще зеницы ока, не чинят скрепам никаких препятствий. скрепы — ключ!

Всё это прохрипело как глубокий, выдранный из лёгких кашель, но Гаврил с необычайной осмысленностью разобрал каждое слово, букву, интонацию…

— Скажи им, иди! — взревел Прухин и пал с облегчением наземь.

Бомж выбрался из его ослабевшей хватки, затем по наитию коснулся кончиком пальца к открытой груди. Тёплая… Скупыми движениями робота он застегнул на майоре рубашку, куртку, встал и пошёл к сумке. Щебень был на месте. Остальное, вроде, тоже.

— Я взял что надо, — пошарил он невидящими глазами по переулку. — Но кто-нибудь, останьтесь с человеком.

До самой Башни Гаврил приходил в себя как в поросший пылью и паутиной дом. Поднявшись по чудной лестнице, он завернул в кабинет Фурии и бухнул ей на стол пакет с щебнем. Уже задним числом он обратил внимания, что она принимает кого-то другого, а из-за двери слышится громкое возмущение очереди. Фурия заглянула в пакет и озадаченно посмотрела на бомжа.

— Вроде всё верно. А теперь пошёл, Энки ждёт тебя за кулисами. Простите за это… — повернулась она к гостю, и Гаврил не смог отказать себе в удовольствии хлопнуть дверью.

Рептилоид и правда обретался за кулисами, с почти гастрономическим интересом разглядывая тело на каталке. Работяги, разбиравшие остальной хабар, косились на него и старались не разговаривать даже по делу.

— А, вот и ты. Как дела?

— Зависит оттого, сколько времени.

— Без пятнадцати, — с лёту сообщил рептилоид.

— Только что время посмотрел?

— Нет, хорошо его чувствую.

Гаврил проверил у товара дыхание, ощупал, проверяя нервные окончания, и отошёл, громко пыхтя.

— Что? — полюбопытствовал рептилоид.

— Не успеваю! К полуночи этот перчик должен быть в ЦКТЗ, а отсюда в идеальных условиях полчаса езды… Целый день, вёдра обдристанного щебня — и всё по бороде!

Рептилоид с любопытством наблюдал, как метается Гаврил, то отстёгивая ремешки с тела, то бросая это дело с нечленораздельными матюгами.

— Нравишься ты мне, Тихон Сечкин, да и делать сегодня больше нечего… Примешь руку помощи? Пусть и чешуйчатую.

— А тебе что? — насторожился Гаврил.

— Мне? Что? Ха! — широко улыбнулся пришелец; даже глаза его немного потеплели. — Никакого подвоха. От чистого, как говорят в этих краях, сердца. Твоя начальница тому порука.

— Если так… Что мне делать?

— Сгреби это чудо на плечи и готовься.

Все-все-все

Краеугольные сидели на ступеньках перед своим подъездом, подстелив одну картонку на двоих. Миша грыз семечки, соскребая кожуру с пальцев в пакет, специально взятый под это дело Лейлой. Краеугольные смотрели в подсвеченный лишь окнами дома двор и ждали.