Инсталляция
Шрифт:
— Это какую? Посрать?
— Жить, чтобы погадить и откинуться? Неплохо! Нет. Загибай пальцы: нахапать денег; тешить рецепторы удовольствий всеми возможными способами, вплоть до извращений; забиться в уютную норку, лучше с интернетом, до самой смерти избавляя себя от необходимости мыслить и даже формировать собственное мнение; заполнять пустоту внутри ярким хламом; превращать досуг в самоцель…
— Звучит, как девяносто пять процентов населения первого и даже второго мира.
— Ну… — скромно потупился доктор
— Принято! — отозвалась Фурия. — Будут ещё ставки? Нет? Странно, Башня молчит…
— Простите! — вновь поднял руку доктор. — Что будет с лотом, если его не выиграют?
— Все непроданные лоты уничтожаются.
«Вашу ж…», всполошился Гаврил.
— Десять сундуков цвергского золота! — захрипел неугомонный из дальних столиков.
— И… Нет, не принято, — покачала головой Фурия.
«У этого есть вообще какая-то ценность?»
— Будете поднимать ставку?
«Что делать?!»
— Тогда, если ставок больше нет…
— Есть! — вскричал Гаврил и запоздало, под десятком пар глаз, поднял руку. — Есть ставка!
— Кто это… — забегала глазами по зале Фурия и наткнулась, наконец, на бомжа. — Тихон Сечкин? Уволиться вздумал?
— Нет! У меня есть ставка, и я не побоюсь ей воспользоваться!
— Сотрудники не имеют права принимать участие в торгах. Спасибо за хорошую встряску, Тихон Сечкин, но…
— Это ты, что ли, человек? — воскликнул затылочек, повернув к Гаврилу свою жуткую морду. — Иди-ка сюда. Не бойся, я не кусаюсь. Не сегодня.
— Э… — замялся Гаврил.
— Ты хочешь включиться в игру, или нет? Сюда иди!
Гаврил окинул страдальческим взглядом тело ангела и пошёл, весь почёсываясь от немигающих взглядов в спину.
— Что вы задумали? — поинтересовалась у рептилоида Фурия, и тон её был как тонкий лёд, скрывающий цунами.
— Сажаю его за свой столик. Вы же ведёте дела со столиками, не так ли?
— Столиками могут пользоваться только гости, не сотрудники.
— Тогда, — поразмыслив секунду, ответил затылочек, — человек будет моим спонсором. Торговаться за лот продолжаю я — на правах гостя, но — во всеуслышание объявляю, что в случае победы отдаю лот ему. Я правильно понимаю, что победитель торгов волен распоряжаться со своим призом, как вздумает?
— Всё так… — через себя признала Фурия.
— Ну а что его выгонят с работы, дело уже ваше, — змеино заулыбался рептилоид подошедшему Гаврилу. — Креслице ты уж сам отодвинь, парниша. Присаживайся, присаживайся.
— Почему вы мне помогаете? — сел за четвёртый столик бомж, стараясь не смотреть на своего благодетеля.
— Имя у тебя хорошее, звучное. И пивасик был отменный.
— Спасибо…
— Называй уже свою ставку.
— Горсть чёрного щебня.
— Правда, что ли? — немигающие жёлтые глаза пришельца
— Д-да…
— Ладно, — повернулся рептилоид к Фурии. — Ставка! Горсть чёрного щебня!
Башня прогудела сразу, не утруждая себя драматическими паузами.
— Принято! — воскликнула Фурия несколько более высоким голосом, чем обычно.
— Скальпель душ! — поднял руку доктор Ренессанс.
— Принято!
— Вот сучка, за него болеет, — отметил то же, что и Гаврил, рептилоид. — Чем ответишь?
— Большая горсть чёрного щебня.
— Вы слышали молодого господина! — поднял голос затылочек.
Башня приняла ставку немедля.
— Хирургический комплект Джека Потрошителя! — не сдавался Ренессанс. На такое Гаврил сам бы с радостью загудел, и потому на Башню был не в обиде.
— Китайская клетчатая сумка, полная чёрного щебня!
— Принято! Доктор?..
— «Анатомия монстров и гибридов», автор неизвестен, рукопись четырнадцатого века.
— Ого!.. Принято.
— Две китайские клетчатые сумки с чёрным щебнем!
— Интересное у тебя хобби, человек, — протянул рептилоид.
— Ты не представляешь…
— Принято! Доктор?
Ренессанс развёл руками, и Часы сказали своё весомое слово.
— Что ж… — замешалась Фурия, но тут же натянула на себя одну из дежурных улыбок. — Поздравьте четвёртый столик с приобретением главного приза, дамы и господа! Это было… сумбурно.
Жиденькие аплодисменты невпопад прозвучали Гаврилу музыкой богов. Только сейчас, выдохнув всем телом, он осознал тот стресс от осознания неминуемого провала, который теперь схлынул, оставляя его наедине с лёгким чувством кесонной болезни.
— Вот это я понимаю, — аж облизнулся рептилоид своим длинным раздвоенным языком. — Пойдём забирать то, за что ты так отважно бился, львёнок.
Призы оформляли во всём том же кабинете Фурии за пилястрой. Пускали по одному и по очереди, которую они при всей спешке возглавить не успели.
— Который час? — спросил Гаврил у пришельца.
— Двенадцатый. Половина, — не глядя сообщил тот.
«Успею ли…»
— Давай, теперь мы, — подтолкнул его рептилоид.
Фурия сидела за столом, заполняя кипу бумажек беглым аккуратным почерком.
— А, Энки, — не поднимая глаз протянула она.
— И как ты меня всё время узнаешь? — подивился пришелец.
— По запаху. Говори, ты подкупил моего сотрудника, чтобы устроить одно из твоих дурацких шоу?
— Нет. Он сам начал, а я, как в хорошем дуэте, подхватил.
Фурия посмотрела на него, и затем перевела недоверчивый взгляд на Гаврила.
— Получается, у тебя, Энки, нет чёрного щебня?
— Все вопросы к моему новому приятелю. Давай сюда, чего там надо заполнить.