Инсталляция

Булавин Евгений

Безумец подошёл уже вплотную, и в дыхании его, окатывающим лицо Александра, не было жизни.

— Не понимаю, — признал Александр. Эти ровные глаза напротив… Почему они скользят по поверхности?

— Я отверженный, нежелательный ребёнок. У меня был только отец, но и он отказался от меня. С этим возможно смириться, если в жизни есть Путь… Но здесь, в этом городе и мире, Путь завёл меня в тупик. Как итог, я потерял свой Путь. Разве не ты, как творец, ответственен за это?

— Это неестественно для мужчины, — проговорил Александр как во сне. — Все мы возвращаемся к тому, что делает нас — нами.

—

Но я не могу! Не в одиночку! Отец мой, я никогда не просил у тебя ничего, но сейчас, в миг чёрного отчаянья, когда все дороги ведут к горьким ошибкам и крови, когда я потерял себя, и всюду лишь мрак и тени, что ты мне скажешь? Как ты мне поможешь?!

— Такое не спрашивают у человека, — вздрогнул, глотая подступающий страх, Александр.

— Может, у тебя и есть кто-то, но у меня — лишь человек. Конкретный человек. Ты.

— Почему… Почему ты считаешь, что тебя создал я?

— О! — улыбнулся безумец. — Я докажу.

Он убежал к кровати, пошарил под нею и вернулся со стопкой книг. Его, Александра, книг.

— Я прочёл их все. Ещё до того, как встретил тебя эти утром. Нет, я понимаю, что я — ни один из них, твоих героев. Но то, как это написано… так могла быть написана только моя жизнь. Быть может, жизнь многих, но моя тоже.

Голова Александра шла кругом. Что происходит? Почему это продолжается? Как всё дошло именно до такого?! Вслух же он смог выдавить только:

— Отпусти меня.

— Но ведь ты — не отпускаешь меня. Я чувствую, как ты смотришь на мои ножи. Неужели ты думал, я дарую тебе избавление? Я проделал весь этот путь не просто так.

— Что ты хочешь от меня?!

Безумец отшатнулся от него, как от взрыва гранаты. На блёклом подобии лица пробежал призрак разочарования.

— Ты не внемлешь ни просьбам, ни мольбам. Ты жесток. Я знал, что ты жесток. Ты способен убить человека, разрушить его жизнь ради интереса и забавы. Но теперь эта жестокость затронула меня. Почему?! Я ведь тебе безразличен!

Выронив нож, безумец обхватил голову руками.

— Но и они тебе безразличны! Неужели всё это — не ошибка?! Неужели вся моя жизнь с потерей Пути, все убийства невинных, всё — лишь очередная твоя жестокая забава? Я бы мог понять, если бы ты был жестоким, испорченным, злом во плоти, но я видел… я видел тебя! Ты другой, ты обычный, ты тень, не добрая и не злая. Ты! Ты ломаешь нас только чтобы прокормить свою плоть!

Безумец взмахнул рукой, и Александр едва успел выставить свою. Очередной нож рассёк пуховик и врезался в плоть до самой кости. С воем неистовой боли писатель упал на колени, схватил выроненный нож и вонзил его в обидчика. Безумец ахнул, отступил и повалился на зад. Рукоять торчала у него из солнечного сплетения. В животном ужасе от содеянного, Александр пополз от него как можно дальше, придерживая раненую руку. Безумец просто встал и побрёл на своего создателя.

— Вот каков твой ответ, — читалось на губах, исторгших лишь стон напополам с кровью.

Александр бросился на него целя в живот. Руки сами схватили рукоять и изо всех сил дёрнули вниз. Страшный вой ожёг уши. Безумец слепо понёсся куда-то в сторону. Звякнуло, брызнуло разбитое им окно, и Александр, не отдавая себе отчёта, бросился на выручку. Безумец тут же взял протянутую руку — прямо за оставленную им же глубокую рану. Александр взвыл, одёрнулся

как от кипящего масла, и безумец, хватаясь уже за пустоту, вылетел из разбитого окна. Александр высунулся в глупой надежде успеть, помочь, ухватить здоровой рукой, но всё, что ему оставалось — только наблюдать, как невольный его попутчик летит головой вниз о тротуар. Этот хруст Александр слышал не ушами, но всем своим существом.

Тут же, едва вспыхнула предсмертная агония, как тело, тротуар и всю улицу поглотило белое ничто. Ни туман, ни вьюга — полное, беспроглядное, вместившее в себя всё на этом свете ничто. Лишь калёная боль в руке вырвала Александра из гипнотического зрелища — как потоки, в которых угадывалось то одно, то другое, волна за волной затапливают город, огибая, впрочем, бывший цех да несколько других островков вдалеке.

— Значит, хреновая, но Скрепа… — выговорил Рассветов.

Из-за ближайшей ширмы раздался звон вскипевшего чайника. За ней Александр обнаружил небольшую импровизированную кухню с целой горкой аптечек на полу. Как мог он остановил кровь, обработал рану и, наложив кривоватую перевязку, забрался в кровать, где уснул цельнометаллическим сном без сновидений.

Когда он открыл глаза, солнце стояло в зените, скрывшись за паранджой едких облаков. День напоминал театр теней в плохо зашторенной комнате. Писатель прошёл на кухоньку, сменил перевязку и понял, что должен делать своё дело. На письменном столе, к которому он приковылял, продирая глаза, стоял ноутбук. Его ноутбук. Украло, значит, творение…

Перед большой идеей ему, подобно многим, требовалось расслабить разум. Обычно писатели пьют для этого как черти, или уходят в более изысканные формы саморазрушения. Один его друг и коллега, например, сутками играл в «Контру», до предела нагружая спинной мозг. Александр предпочитал разминаться мелкими бессмыслицами, которых Полынский называл рассказами.

Вкусив поэзию чистого листа на экране, Рассветов размял пальцы здоровой руки.

Пересчёт.

Король задыхается от ярости.

— Говори, мать твою! В последний раз я тебя по-хорошему, ублюдок! Жалкая шестерка!

И откинулся к спинке стула, словно примериваясь. Как интересно. Что же из этого выйдет?

4. Ризома

Помогите

Рассказ не добавлен. 8/5000 зн.

Оно отправлено? Я могу печатать сюда! Вы можете это прочесть?

Рассказ не добавлен. 52/6000 зн.

Помогите. Я замурован в номере 47 по адресу г. Чернокаменск, бульвар Иосифа, 27, гостиница «Святой Иоанн». Вызовите кого-нибудь на помощь, пожалуйста!

Рассказ не добавлен. 150/6000 зн.

Автор: Rhiza