Интендант третьего ранга

Дроздов Анатолий Федорович

–  Еще пару дней полежать!
– не согласилась Соня.

–  А погулять на свежем воздухе?
– не отставал уполномоченный.

–  Только не далеко!
– строго сказала Соня, закрывая сумку.
– Слаб еще.

"Я здоров!" - хотел сказать Саломатин, но промолчал. Неизвестно, что задумал этот немецкий прихвостень!

Соня занялась другими ранеными, Саломатин с уполномоченным вышли из сарайчика, превращенного в лазарет. Во дворе Артименя возился у кухни.

–  На обед будзе кулеш, с салом!
– радостно сказал он, непонятно к кому из двоих обращаясь.
– Смачный!

Уполномоченный важно кивнул, и Саломатин насупился - командиром

здесь был не он.

–  Верхом ездишь?
– спросил уполномоченный.

–  Учили… - хмуро отозвался Саломатин, только сейчас заметив у забора двух оседланных коней.

–  Выбирай любого!
– предложил уполномоченный.

Саломатин привычно проверил подпругу гнедого жеребца, подтянул стремена. Уполномоченный стоял рядом, и Саломатин понял, что ему собираются помочь. Он сердито вставил ногу в стремя, взялся рукой за луку седла, подтянулся… Тело повиновалось с трудом, и Саломатин с горечью понял, что не сумеет. В этот момент его сильно толкнули под пятую точку, Саломатин тяжело плюхнулся в седло. Не успел он подобрать поводья, как рядом взлетел на коня уполномоченный. Он сделал это легко и изящно. Саломатин невольно заревновал. Кадровый командир Красной Армии, начинавший службу в кавалерии, а тут штатский… Уполномоченный выехал со школьного двора, Саломатин устремился следом. На улице он догнал спутника, далее они ехали рядом. Уполномоченный молчал, а Саломатин счел ниже своего достоинства спрашивать, куда они направляются.

Улица большой деревни кончилась не скоро, но уполномоченный не проронил ни слова, даже не смотрел в сторону Саломатина. Они въехали в лес и зарысили по пыльной дороге. Копыта лошадей вязли в мягком песке, всадники двигались почти бесшумно. Дорога петляла, по обеим сторонам стояли высокие сосны с обожженными до коричневого цвета стволами. Пахло разогретой смолой, вокруг было тихо и жарко. Из упрямства Саломатин застегнул на крыльце ворот гимнастерки, пришлось ослабить его на одну пуговицу, затем - на вторую. Но пот все равно орошал лоб, Саломатину приходилось то и дело смахивать его ладонью. Уполномоченный ехал спокойно. В этот раз он был одет просто: в полотняную рубаху и такие же порты, заправленные в сапоги. Рубаху перекрещивала командирская портупея, на ремне чернели два кожаных подсумка, судя по тому, как оттягивали ремень, - полные. Короткий кавалерийский карабин уполномоченный забросил за спину. Саломатин невольно подумал, что в прежние времена ему не составило бы труда разоружить прихвостня, но сейчас он слишком слаб для этого. Врач права…

Внезапно уполномоченный свернул на полянку и остановил коня. Саломатин последовал за ним. Уполномоченный легко спрыгнул на землю и направился к спутнику. Саломатин упредил: хоть и тяжело, но сполз сам. Уполномоченный кивнул и указал вперед. Саломатин увидел два аккуратных холмика, обложенных дерном. Каждый венчал вытесанный из дерева небольшой крест.

–  Кто?
– спросил Саломатин, все понимая.

–  Слева - интендант третьего ранга Брагин и сопровождавший его боец, Елатомцев. Справа - два бойца, которых мы вывезли мертвыми с мехдвора. Подумал, захочешь взглянуть.

Саломатин кивнул, подтверждая, и замолчал.

–  Как погиб Брагин?
– спросил минуту спустя.

–  Нарвался на немецкий патруль, недалеко отсюда.

–  Уверен?

–  Видел собственными глазами.

–  Был с немцами?
– скрипнул зубами Саломатин.

–  Прятался в кустах.

–  Почему?

–  Оружия не было.

–  А если б было?

–  Не дал бы убить.

Саломатин недоверчиво хмыкнул.

–  Немцы, которые застрелили Брагина, лежат там, -

спокойно сказал уполномоченный, указывая в угол поляны. Саломатин повернулся и увидел осыпавшийся песчаный холмик. Его тоже венчал крест из не ошкуренных березовых жердей.

–  Кто их убил?

–  Я.

–  Говорил: не было оружия!

–  Подобрал карабин Елатомцева.

Саломатин смотрел недоверчиво, уполномоченный открыл висевшую на боку командирскую сумку и протянул Саломатину две солдатские книжки. Тот взял, листнул. Рядовой Шмидт, ефрейтор Шнайдер…

–  Почему?

–  Не люблю, когда стреляют в безоружных. Брагин лежал в телеге раненый, Елатомцев поднял руки.

–  Послушайте, Кернер!
– сердито сказал Саломатин, возвращая документы.
– Я не знаю зачем вы…

–  Кернер я только для немцев, - прервал его уполномоченный.
– Для остальных - Брагин, Савелий Ефимович. Можно на "ты" - мы, похоже, одних лет.

–  Зачем тебе имя Брагина?
– спросил Саломатин, с трудом переходя на "ты". Это сближало, а он не хотел.

–  У меня не было других документов. К тому же я и в самом деле интендант третьего ранга. Только в запасе…

–  Чего ж ты хочешь, "интендант"?
– зло спросил Саломатин, выделяя последнее слово.

–  Поговорить, - ответил лжеБрагин, присаживаясь на траву. Саломатин невольно последовал его примеру.
– Знаю, что собираешься бежать, пробиваться к своим.

"Кто предал?" - ворохнулось в голове Саломатина. Ворохнулось и стихло. Интендант смотрел на него строго и спокойно, Саломатин понял: никто не предавал. Но этот знает.

–  Сделать это просто, - как ни в чем не бывало, продолжил интендант.
– Ночью школу охраняют двое мужиков, разоружить их легче легкого - сами винтовки отдадут… - лжеБрагин будто читал мысли старшего лейтенанта, Саломатин невольно поежился.
– Все бойцы с тобой не пойдут, но многие увяжутся. Только не дойдете.

–  Почему?
– хриплым голосом спросил Саломатин.

–  Проголодаетесь, зайдете в деревню хлеба просить. Ктонибудь да предаст - не все советскую власть любят. Прикатят немцы - что сделаешь с двумя винтовками? Опять плен?

–  Ктонибудь доберется!
– не согласился старший лейтенант.

–  Может быть, - не стал спорить интендант.
– Но того, кто выйдет к своим, сразу потащат в особый отдел. Спросят: "Был в плену?" "Был!" "Рассказывай, как немцы завербовали, какое задание дали?" Повезет - поверят, отправят на передовую. Только не батальоном командовать - рядовым! Не повезет - поедешь в Сибирь, или того хуже - расстреляют сгоряча.

"Откуда знаешь?
– хотел спросить Саломатин, но промолчал.
– Может, он сам из НКВД?
– подумал невольно.
– Со спецзаданием? Держится больно уверенно…"

–  Красная Армия отступает, сдает город за городом, - продолжал интендант.
– В ставке - лихорадочные поиски виновных. Особые отделы зверствуют - в каждом пленном видят шпиона…

–  Так на немцев работать?
– закипая, спросил Саломатин.

–  Почему на немцев?
– удивился лжеБрагин.
– Им отдаем центнер с гектара, большая часть хлеба остается людям. Естьпить им надо? Излишки зерна и мяса немцы меняют на мыло, соль, спички, керосин… Советская власть не привезет… Она велела ничего не оставлять врагу. Жги, взрывай! А как же свои? Те, у кого дети на фронте кровь льют? Наплевать? Лес рубят - щепки летят? Не многовато ли щепок? Пусть дохнут с голоду, раз Сталин и его окружение врага проспали? Пакт с ним заключали, пили за здоровье фюрера?…