Интерконтинентальный мост
Шрифт:
Иван Теин, наблюдавший из своего кабинета за байдарой, сказал:
— Ну, если они подняли парус, значит у них еще достаточно сил.
— Вы думаете? — спросил с экрана видеофона Метелица.
— Вот тут мне принесли прогноз, составленный компьютером, — продолжал Иван Теин. — При такой скорости, вели ветер не переменится, они должны высадиться на южном берегу полуострова, примерно в восьми километрах южнее пункта Тунитльэн, через четыре часа. Часа через два я отправлюсь туда с врачами.
— Хорошо, — кивнул Метелица. — Скоро должна подойти подводная монтажная платформа «Садко».
— Однако при такой волне они вряд ли могут всплыть, — заметил Иван Теин. — Вот что меня удивляет: куда подевались все туристские суда?
— Все они, получив штормовое предупреждение, укрылись в заливе Нортон, в бухте Провидения и в заливе Лаврентия, — ответил Метелица.
Он вернулся в большой экранный зал. Перси Мылрок по-прежнему рисовал.
Не выдержав, Метелица подошел к нему и спросил:
— Вы хоть обедали?
Перси поднял голову, и в его глазах мелькнуло странное выражение. Отрешенное, какое-то мистическое, словно он был где-то в ином, нездешнем мире.
Может быть, именно так и проявляется настоящее вдохновение, подумалось Метелице, но некоторое сомнение не покидало его.
— Я не хочу есть, — пробормотал Перси. — Здесь так интересно. Хорошо бы оказаться поблизости от лодки и все это зарисовать в естественных красках…
Метелицу поражало полное безразличие Перси к судьбе отца. Он не поинтересовался, какие меры спасения приняты, есть ли надежда? Видите ли, ему хотелось бы зарисовать все это в естественных красках… Впервые за все время общения с художником Метелица почувствовал нечто вроде неприязни.
— Как «Садко»? — Метелица обратился к дежурному инженеру.
— «Садко» на связи.
На экране видеофона появилось смугловатое, обрамленное черной бородкой лицо капитана подводного судна Матвея Юрьевича Бабаева.
«Где он успевает загорать?» — подумал Метелица, но тут же сообразил, что смуглота у Бабаева природная: он осетин.
Поздоровавшись, Бабаев сообщил:
— По расчетам нашего штурмана, мы настигнем лодку напротив Тунитльэнского мыса.
— А в такую погоду и волну ваше судно может всплыть на поверхность? — спросил Метелица.
— Попробуем, — как-то неуверенно ответил капитан.
— Поточнее не можете сказать?
Почувствовав раздражение и нетерпение в словах Метелицы, Бабаев твердо сказал:
— Всплывем!
Первым это заметил Джон Аяпан. Он тронул за рукав Джеймса Мылрока и показал на гнездо мачты. Оно вздрагивало и медленно выворачивалось вместе с толстым деревянным брусом, скрепляющим оба борта байдары. Будь судно на гвоздях или даже на болтах, а не на сыромятных лахтачьих ремнях, которые напрягались и пружинили от неимоверной нагрузки и, однако, не рвались, оно давно бы рассыпалось.
— Садитесь оба на брус! — скомандовал Джеймс Мылрок.
Оба охотника повиновались кормчему, но не успели они усесться на гнездо паруса, как с громким треском вырвало брус, и парус вместе с мачтой скрылся в белесой пелене летящего снега.
Джеймс Мылрок невольно взглянул на часы; плавание под парусом продолжалось немногим более двух часов. Но где же берег?
— Кит! — вдруг закричал Ник Омиак, указывая на волны чуть левее по курсу.
Но это был не кит. Джеймсу Мылроку достаточно было кинуть мимолетный взгляд, чтобы узнать подводную монтажную платформу «Садко» и догадаться, что она послана для их спасения. Вот только каким образом она может снять охотников с байдары, не рискуя их утопить? Если она приблизится на опасное расстояние, то от чудовищного удара не спасут сыромятные лахтачьи ремни, и байдара развалится на куски.
Сделав маневр, подводная платформа оказалась как бы позади по курсу уносимой ураганом байдары. Ник Омиак и Джон Аяпан снова взялись за весла.
— Матвей Юрьевич!
Капитан опустил перископ.
— Вас вызывает Иван Теин из Уэлена.
— Матвей Юрьевич, — голос у Теина был спокойный и деловой. — По нашим данным, байдаре до берега осталось десять километров. Боюсь, что вам будет трудно их снять с лодки на плаву. Пусть попробуют на гребне волны выброситься на берег.
Связавшись с Метелицей и посоветовавшись с ним, Бабаев решил дать шанс самим охотникам.
Берег Джеймс Мылрок не увидел, а услышал по глухому шуму прибоя. А потом на какое-то мгновение мелькнула темная полоса и снова скрылась.
— Внимание!
Громкий возглас тут же унесло ветром, но спутники услышали кормчего.
— Теперь надо удержать байдару на вершине гребня! — Джеймс командовал уже увереннее.
Ему не раз приходилось высаживаться на берег в сильный прибой. Но в такой, пожалуй, впервые за долгую, далеко не спокойную жизнь морского охотника. Да еще на незнакомый берег. Хорошо, если нет подводных камней. Джеймс Мылрок развязал негнущимися пальцами тесемки капюшона, откинул его и еще раз прислушался: судя по шуму откатывающейся воды, берег отлогий и галечный. Он мысленно помолился. Но не христианскому богу, а тому, кто испокон веков покровительствовал морским охотникам. Джеймс Мылрок едва помнил эти заклинания, переданные ему еще дедом. Но древние, с туманным значением слова как бы сами собой возникли в памяти, и он их произнес отчетливо, вложив в них всю силу неизвестно откуда взявшейся веры.
И вдруг на берегу вспыхнул огонь. Мощный прожекторный луч прорезал словно лезвием снежную пелену и лег на усталые, воспаленные лица охотников.
— Там люди! — радостно воскликнул Джон Аяпан. — Нас там ждут!
Ударил и другой луч, на этот раз с подводной платформы. Он как бы освещал путь, по которому байдара должна была плыть.
Джеймс оглянулся и увидел ее, волну, которая должна вынести судно на берег. Она надвигалась, пенясь и дымясь верхушкой, словно сдвинувшаяся с земли горная вершина.
— Вперед! — закричал во всю силу своих легких Мылрок. — Гребите изо всех сил!
Дымящийся гребень вала исчез под кормой, и в ту же секунду охотники почувствовали, как байдара вздрогнула и понеслась к берегу. Но скорости было явно недостаточно. В таких случаях к силе гребцов и мощи вала присоединялись руки тех, кто с берега тянул причальный конец. Но этот конец невозможно бросить с байдары, ибо его попросту не было: он остался на Малом Диомиде.
Джеймс Мылрок даже привстал на корме и наклонился по направлению движения байдары. Как ему хотелось ускорить бег суденышка! Но что он мог поделать? Хоть бы вал не стал откатываться раньше времени! Еще немного! Еще немного!