Интервью для Мэри Сью. Раздразнить дракона
Шрифт:
Дракон споткнулся на полушаге, а потом выдохнул решительное:
— Нет.
— Ну нет — так нет, — покладисто согласилась я. — Значит, буженина вся моя.
— Ты имела в виду еду? — сглотнул Брок.
— А ты? — Тут я насторожилась.
— Я тоже, — как-то чересчур поспешно согласился ящер, а потом добавил: — И, знаешь, я решил, что ты права, неплохо бы полечиться, в смысле подкрепиться.
Стог, который удостоится чести стать нашим «банкетным столом», Брок выбирал с дотошностью ресторанного критика, пришедшего в заведение, помеченное пятью мишленовскими звездами, с единственной целью — оттяпать как минимум одну пятиконечную.
Такого дотошного кастинга в этом мире, наверное, не удостаивался ни один стог. Наконец нужная с точки зрения дракона копна была выбрана. Ну как выбрана: Брок просто пошатнулся и осел рядом с одной из копешек.
Я посчитала это за окончательное драконье решение и аккуратно слезла с метлы. Солнце уже клонилось к закату. Балки давно не было видно: по моим ощущениям, ящер протопал с пару километров.
Сняв с черена метелки узел с едой, я развязала концы. Буженина там и правда была, а еще каравай, яблоки, сыр, яйца, кулебяка. К тому же в таком количестве… Мне лично хватило бы на месяц. Дракон умял все за раз.
Я лишь наблюдала, как исчезают в Броке съестные припасы. Да уж, драконий аппетит в действии — это впечатляющая штука.
Когда же на полотнище закончились даже крошки и Брок обвел «поле боя» взглядом голодного сиротинушки, я лишь вздохнула. И как в него только вместилось?
На небо выкатилась луна. То, что дракон никуда уже не пойдет, стало ясно по тому, как он приглядывался к копне. Да и у меня шастать по ночному лесу, видневшемуся невдалеке, особого желания не было.
Но страхи, про которые позабылось, пока я улепетывала от ырки и помогала любвеобильному Йону, вновь вернулись.
— Брок, а этот огненный шар, вернее, не этот, а такой же, не может вернуться? — постаралась сформулировать свою мысль. Вышло не совсем точно, но все же.
— Может, но не сегодня, — «успокоил» меня крылатый. — Чтобы призвать демона, нужно несколько дней. В идеале — шесть. Но сгодится и три-четыре. Меня интересует другое: кому ты дорогу перешла.
— Я? Перешла? — удивилась искренне. — Да я же говорила, что в этом мире никого не знаю.
Брок нахмурился. На его лице читалось сомнение.
— Слушай, ну ты сам признал, что я — не из благородных и не из крестьян. Да у меня и вещи есть из моего мира.
И я гордо выставила кроссовку. Мы с драконом вместе уставились на мою обувку. Не знаю, что подумал ящер, но я поняла точно: кроссовка доживает последние дни.
— То, что я ни разу не видел подобного, еще не значит, что таких вещиц нет в этом мире. К тому же тебя желают убить именно тут. Значит, и врагами ты обзавелась здесь же.
У-у-у! Непробиваемый!
— Да не обзаводилась я никем, только печатью, — в сердцах достала змею. — Если и охотятся, то на мое змеевидное украшение. В это ты хотя бы веришь?
— Верю, — серьезно ответил дракон, и мы оба надолго замолчали. Каждый думал о своем.
Заухала сова. Небо вызвездило. Далеко, в стороне балки, ввысь полетел дым.
— Костры жгут? — спросила я ради того, чтобы хоть что-то спросить. Молчание чесало мне нервы почище пуходерки.
— Так Сейринк же сегодня.
— А что за Сейринк? — решила я просветиться.
Как выяснилось из рассказа Брока, Сейринк — исключительно человеческий праздник. Поэтому меня поначалу не насторожило то, что дракон говорит о нем с презрением. Ну веселье и веселье.
Я по наивности ожидала, что это что-то вроде купальской ночи: костры, венки, хороводы… Нет, все перечисленное тоже было, вот только «банкет» оказался с продолжением. В одну из самых темных летних ночей девки с парнями прыгали через костер. А потом незамужние водили танок, купались, песни пели, пили маковое молоко и убегали в лес. А парни — за ними. А там уж кто какую поймал — та и его. Или те его — это зависело от шустрости «бегуна».
Когда Брок закончил, я сглотнула. Вот тебе и праздничек.
— У вас, у людей, есть и другие развратные обычаи. Например, кнесс может первый раз взять молодую жену на глазах у своих воинов. Или вот еще праздник…
Потрясение было настолько сильным, что даже печень предложила выпить. Вот только под рукой не оказалось ничего, кроме жбана с молоком, который всучила мне Бажена. Я открыла крышку и сделала большой глоток. То, что это ни разу не молоко, поняла в секунду.
Голова закружилась, ноги ощутили небывалую резвость. Захотелось бежать, смеяться, радоваться звездам и луне. А потом я посмотрела на Брока.
— А ты красивый, — сами собой сорвались слова. Я выдохнула их чуть хрипло.
По телу разлилась истома. «Наркотик», — выплыла обреченная мысль. А потом стало уже все равно. Лишь ощущение, что я лечу в какую-то бездну, туда, где единственное спасение — поцелуи, терзающие губы, и прикосновения, танцующие на коже. Дурман, что туманит разум и оголяет чувства, инстинкты.
Брок вырвал у меня из рук жбан, отхлебнул и резко выплюнул.
— Кереметь тебя раздери! Маковое молоко.
А потом, как сквозь пелену, до слуха донеслось: «Так вот почему Йона сорвало». Мне же было безразлично, от чего там снесло крышу блохастого. Здесь и сейчас существовал Брок, и я потянулась к нему.
Все происходило как во сне. Он вновь оттолкнул, я снова прижалась. А потом впилась в его губы. Сильно, без намека на нежность. Сама. Дракон закаменел.
Запустила руку в его волосы, целуя, рыча, вновь целуя. Я хотела всего и сразу, словно до этого прошли века ожидания. Брок пытался поймать мои руки, увернуться. Это раздражало. Неимоверно злило.
Я не могла остановиться. Отвар, будь он неладен, просто не давал мне этого сделать. Мне хотелось Брока до безумия. Ощутить кожу, впитать запах корицы и имбиря, почувствовать его всего, целиком.